Ариадна Васильева - Возвращение в эмиграцию. Книга первая
- Название:Возвращение в эмиграцию. Книга первая
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Ариадна Васильева - Возвращение в эмиграцию. Книга первая краткое содержание
Роман посвящен судьбе семьи царского генерала Дмитрия Вороновского, эмигрировавшего в 1920 году во Францию. После Второй мировой войны герои романа возвращаются в Советский Союз, где испытывают гонения как потомки эмигрантов первой волны.
В первой книге романа действие происходит во Франции. Автор описывает некоторые исторические события, непосредственными участниками которых оказались герои книги. Прототипами для них послужили многие известные личности: Татьяна Яковлева, Мать Мария (в миру Елизавета Скобцова), Николай Бердяев и др.
Возвращение в эмиграцию. Книга первая - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Поднявшись по наружной лестнице, мы попадали на крохотную площадку перед дверью. Сразу за дверью начиналась узкая, как щель, комната с единственным, тоже узким и длинным, окном. Оно доходило до самого пола, и казалось не окном, а балконной дверью. На самом деле никакого балкона не было. Снаружи окно закрывалось металлическими жалюзи. Сказать, что мы с Сережей пришли в восторг, нельзя, но другого выхода не было.
Прежде в Казачьем доме жилось легко. Никто ни с кем не ссорился, а тут началось. И главным виновником стал Макаров. Как выяснилось, лютый антисемит.
Почему-то первые неурядицы начались из-за уборной, и все это выглядело забавно. Потом все круче, жестче и омерзительней.
В дверях уборной становился разъяренный Макаров, в руке веник для чистки унитаза. Он начинал кропить крестообразными движениями совершенно растерянную мамашу Гартман и орать:
— По седьмое поколение! По седьмое поколение!
На выручку прибегал Гартман-младший. Макаров и его осенял кропилом. Придя в себя, Гартманша начинала кричать:
— Что вы делаете? Что вы делаете? Ведь это же чистый мальчик!
На шум из крайней комнаты выползал Слюсарев, еще одна загадочная персона Казачьего дома. Лохматый, с опухшими глазами. Слюсарев приближался, становился между Макаровым и Гартман, молча смотрел, часто моргая красными веками. Потом говорил хрипло:
— Брось, Витя, что ты связался с ними, как маленький. Пойдем, выпьем.
И уводил Макарова, и затихал до следующего раза скандал. Выпивать Макарову было некогда, а Слюсарев, передвигаясь от столика к столику, униженно выпрашивал бесплатное угощение и к вечеру совершенно терял человеческий облик. Находились шутники. Пьянчужке вручали поднос с чашкой кофе, просили отнести кому-нибудь в конец зала. И хохотали до упаду, наблюдая, как этот шут мотается из стороны в сторону, стараясь не опрокинуть чашку. Редко он достигал цели, редко не поднимался с пола, весь залитый кофе, с глупой пьяной улыбочкой на бледных и мокрых губах. Были отвратительны шутки подвыпивших мужчин, но еще большее отвращение вызывал сам Слюсарев, позволявший над собою глумиться.
То-то все удивились, когда стало известно, что это всеобщее посмешище, этот ничтожный человечек был платным агентом французской тайной полиции.
В конце апреля я пришла в ресторан, стала накрывать столы. Внезапно в глазах потемнело, зал накренился, перевернулся — я грохнулась в продолжительный обморок. Вызванный врач определил полное истощение нервной системы на почве переутомления. Но, слава богу, надвигалось лето, и оно порадовало нас маминым выздоровлением. Ей стало гораздо лучше.
— Вот и все, — ласкала она исхудалой рукой Марусю, — вот и все прошло, а вы переживали. Правда, Марусенька?
Повизгивая, собачка лезла к маме на колени целоваться.
Мы успокоились и стали собираться в Кавалер, в лагерь. Собирались, надо сказать, без особого энтузиазма. Все наши прошлые затеи показали, что «устроители» из нас получаются липовые. Забот и хлопот с избытком, а прибыли никакой. Но Бетти не теряла надежды. Полная энергии, она прибыла в Париж, стала всех подгонять, торопить, подбадривать. По-моему, больше всех она подбадривала саму себя. Но когда лагерь укомплектовался, Бетти, уже безо всякого наигрыша, воспряла духом и уверовала в успех.
— Ха! — говорила она, — народу вон сколько набралось! А вы не верили. Война, война… далась вам эта война.
Ехала почти вся спортгруппа и все тот же «Волейбол клуб». Париж словно с цепи сорвался. Летом 1939 года всё лавиной неслось на юг.
Мы уезжали позже всех, вчетвером — Марк с Настей, Сережа и я. Не поездом, как обычно (это нам уже было не по карману), а старым автобусом с Монпарнаса. Вел его все тот же Петр Петрович, и все та же Римма Сергеевна устраивала лагерь на том же месте, что и в тридцать шестом году. В автобусе ехали старые знакомые. Любаша с двумя трехлетними девочками-близнецами. Она вышла замуж, родила, после чего муж благополучно бросил всех на произвол судьбы. Ехал профессор Ильин с молодой женой Лелей. Ехали Нина и Славик Понаровские со своими мальчиками, Алешей и Андрюшей.
На задних сиденьях, чтобы никто не мешал шептаться и хохотать, разместилось новое поколение, шумливые девчонки, точь-в-точь как мы лет десять тому назад.
Автобус неторопливо трюхал по знаменитой Голубой дороге. Дважды мы ночевали в маленьких городках, в чистых пустых отелях. Перелетные птицы все давно улетели к морю. Иногда останавливались среди лугов, рвали полевые цветы. Весь автобус был завален ромашками, васильками, желтеньким львиным зевом и множеством других цветов, названия которых никто не знал.
Нас довезли до городка Сен-Максим, а дальше мы поехали к себе в Кавалер на попутных машинах. С первого дня на Сережу навалилась самая трудная и неблагодарная часть работы. Меня же он после обморока гнал от кухни без всякой пощады. Они с Марком и без меня управлялись, но и выматывались крепко. Попробуй, накорми сотню молодых желудков! В середине лета Сережа взмолился:
— Да дайте вы мне хоть один день отдохнуть!
И чтобы никто не морочил голову, мы ушли на весь день из лагеря.
Брели по пустынному пляжу, уходили все дальше и дальше и нашли, наконец, место, где сосны сбегали к морю, и вся земля под ними была устлана толстым слоем сухой и скользкой хвои. Кое-где проглядывали лиловые колокольчики бессмертника, и пахло нагретой смолой.
В какой-то из бесконечных часов того прекрасного дня, оставшись лежать в тени под соснами, я смотрела вслед уходящему к морю Сереже. Вдруг явственно почудилось (честное слово, я это видела!), как потешно загребая ножками теплый песок, бежит рядом с ним голопузый смешной человечек. Наше дитя. Я подняла глаза к более яркому среди сосновых веток, чем на всем остальном пространстве, небу и взмолилась: «Господи, прости же ты меня, наконец! Пусть у нас будет ребенок! Мальчик, девочка — это все равно. Пошли мне утешенье, господи! Мне так плохо без своего малыша!»
Но Сереже, когда он вернулся с капельками воды на загорелых плечах, я ничего не сказала.
Несмотря на угрызения совести при виде замотанного мужа, я отдохнула на славу. Мы целыми днями не разлучались с Машей и Настей, подружились с хорошенькой француженкой Дениз. Она посмеивалась над лагерными романами и не уставала повторять:
— Как хорошо, у меня никого нет. Ни жениха, ни брата, ни отца, ни матери! Одна на всем белом свете, сама себе хозяйка и госпожа.
По вечерам мы ходили танцевать в соседний городок, тихий, сонный. Изредка доносились вести из взбаламученного мира, но мы отмахивались. Война? Да ничего не будет. Прошлым летом тоже пугали, а все обошлось.
Это произошло неожиданно и просто. Ранним утром мы собрались несколько человек и отправились в город купить необходимую в обиходе мелочишку. Пришли на широкую, почти деревенскую площадь и наткнулись на глашатаев.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: