Ариадна Васильева - Возвращение в эмиграцию. Книга вторая

Надо сказать, что все ее три письма, на которые она за целый год не получила ответа, отличались большой сдержанностью. Писала о трудностях, но сразу делала оговорку, что трудности переживают все, и что они временные и преходящие. Больше писала о Нике, о ее здоровье. О чем угодно писала, как пишут в случаях, когда хотят умолчать о главном. Собственно говоря, что именно было главным, Наталья Александровна и сама хорошенько не знала, чувствовала лишь небольшую фальшь в письмах, и оттого они трудно писались.

Наталья Александровна заклеила конверт, написала адрес, потушила настольную лампу и легла спать.

Они проснулись среди ночи от громкого стука в дверь. Сергей Николаевич вскочил, набросил рубашку, нащупал на спинке кровати брюки, не сразу, «о, черт», попал ногой в штанину и крикнул жене.

— Да зажги ты свет, Наталья, слышишь, стучат!

Свет зажегся. Сергей Николаевич подошел к двери, открыл и отпрянул:

— Елки зеленые!

На пороге стояли их давние парижские друзья. Панкрат и его жена Сонечка.

Это была полная неожиданность! Быстро втащили чемоданы, Сергей Николаевич и Панкрат обнялись. А Сонечка, нет, чтобы броситься в объятия к Наталье Александровне, та уже успела одеться и выскочить в коридор с изумленно радостным лицом, опустилась на чемоданы и зарыдала.

— Не подходи ко мне, не подходи, Наташа! — кричала она сквозь слезы, — скажи ей все, Панкрат, скажи, теперь уже все равно.

Лицо ее расплылось в безобразной гримасе, а Наталья Александровна в ужасе приложила руку к сердцу. Панкрат глянул на жену и смущенно потупился:

— Понимаешь, дело такое, в общем, деликатное. Она подцепила вошь.

— Что?

— Вошь. Ну, вши, не понимаешь, что ли? В поезде подцепила. Мы неделю почти едем, вот и…

— И вы из-за этого устраиваете истерику? Это же ерунда.

Наталья Александровна, призываемая Сонечкой воздержаться от объятий, задумалась. Бежать среди ночи в аптеку не имело смысла, а никаких мазей для борьбы со вшами в ее распоряжении не было.

— Керосин! — жалобно вскричала Сонечка, — ребята, у вас есть керосин?

Керосин у Натальи Александровны был, и в скором времени они отправились в соседнюю пустую комнату мазать Сонечку, морить вшей и успокаивать расшатанную нервную систему жертвы окаянных насекомых.

Сонечка смирно сидела на табуретке, Наталья Александровна обрабатывала ее голову ватным тампоном, дух керосина плыл по комнате.

— Это у вас такая большая квартира? Какая прелесть! — озиралась Сонечка и страдальчески морщилась, подвергаемая неприятной процедуре. Последняя слеза медленно высыхала на ее щеке.

Наталья Александровна охладила ее восторги.

— Это уже не наша квартира. Нас отсюда выселяют.

— То есть как?

— Подожди, не крутись, сейчас мы вам все расскажем.

Чтобы не разбудить Нику, решили устроиться на пустой половине Луки Семеновича, для чего туда внесли чемоданы и последнюю табуретку, призванную изобразить столик.

— Ты там сваргань что-нибудь на быстроту, — шепнул Сергей Николаевич жене, — ребята наверняка голодные.

— Не могу, — делала большие глаза Наталья Александровна, — у меня руки в керосине. Я мыла-мыла, все равно пахнут.

Тогда Сергей Николаевич сам отправился на кухню, где принялся искать посуду и чертыхаться, когда из неловких рук падали на пол нож или вилка. Неловкость же его была вызвана волнением и растерянностью от неожиданной встречи.

Вскоре все уладилось. Сонечка в чалме из полотенца восседала на чемодане и имела страдальческий вид. Рядом с нею возвышался Панкрат. Велик был мужчина, под метр девяносто ростом. На табуретке разместилась нехитрая закуска, хлеб.

— А у нас есть водка, — пробасил Панкрат, — Сонечка, у нас осталась водка?

— Не знаю, — с видом мученицы первых веков христианства отозвалась Сонечка, — посмотри в маленьком чемоданчике. Нет, я сама, ты мне там все перевернешь. Или лучше принеси сюда чемодан. Боже, что нам пришлось пережить! Сережа, Наташа, вы не поверите. Панкрат, я же сказала в маленьком чемодане. Что? Ты хочешь поставить его плашмя на табуретку, чтобы сделать стол? Ну, поставь. А вот и водка. Конечно, осталась, я же не могла всю ее извести. Наташа, я ее использовала как дезинфицирующее средство. Ты себе не представляешь, какая грязь была в этом поезде.

В продолжение ее монолога мужчины сняли с табуретки тарелки с едой, установили чемодан, разложили все снова. Сергей Николаевич принес маленькие рюмочки.

— Ну, за встречу! — негромко сказал он, когда все было готово. — А теперь рассказывайте. И, прежде всего, как вы нас нашли.

— Нашли мы вас очень просто. У нас был новый адрес Нины Понаровской, и мы с ней списались.

Все, что рассказали, перебивая друг друга Панкрат и Сонечка, было страшно интересно. Из Гродно они уехали одними из первых в Вологду, где у Панкрата имелись дальние родственники. То ли сам Панкрат пришелся не ко двору, то ли Сонечка, но присутствие этой пары день ото дня все больше и больше тяготило родню, и вскоре был сделан намек на некоторые неудобства пребывания парижских залетных пташек в их довольно тесной квартире.

— Ты знаешь, Наташа, я человек неприхотливый, — говорила, прижимая обе руки к груди, Сонечка, — но милые родственнички, — тут она бросила пламенный взгляд на мужа, — могли бы отнестись к нам с большим вниманием. Вот.

Долго ли, коротко ли, через некоторое время они решили уехать, да и Вологда Сонечке не понравилась. Полгода они скитались по городам Центральной России, пока какой-то умник не посоветовал им поехать в Воркуту.

— Куда-куда? — вытянул шею Сергей Николаевич и даже зажмурился от неожиданности.

— В Воркуту.

— И вы поехали?

— Поехали.

— Но ведь это же за полярным кругом.

Судя по этим словам, Сергей Николаевич неплохо освоил карту Советского Союза.

Пребывание Панкрата и Сонечки в Воркуте свелось к нескольким часам. Они высунулись в город, побродили, посмотрели, кинулись со всех ног обратно на вокзал, купили билеты и покатили обратно до Ленинграда.

В Ленинграде пересели на другой поезд, потом на третий, и в каком-то из них несчастная Сонечка завшивела. Денег у них было немного, поэтому время от времени она продавала прямо в поезде парижские вещи. Платья и кофты шли нарасхват, но задешево.

— А теперь куда вы едете?

— А теперь мы едем в Крым.

Сергей Николаевич откинулся на стуле и громко заржал, Панкрат смущенно опустил глаза, Наталья Александровна закрыла мужу ладошкой рот, а Сонечка обиделась.

— Вот ты, Сережа смеешься, а нам в поезде один человек сказал, что в Крыму очень хорошо. Да. Там тепло и синее море. Но прежде, чем ехать в Крым, мы, на всякий случай, решили заехать к вам, потому, что Нина писала, что вы хорошо устроились и сможете нам помочь.