Альберт Брахфогель - Рыцарь Леопольд фон Ведель

Но простодушный Гассо не так понял своего меньшего, светски образованного брата.

— Что, она молода?

Вопрос этот рассмешил Леопольда. Он ясно видел, куда Гассо метил.

— Молода ли она? Лет девятнадцати или двадцати и чрезвычайно красива. Испанки славятся своей красотой.

Лицо Гассо приняло горькое, рассерженное выражение.

— Тебе известно, где она теперь находится?

— Что же тебе до этого, если бы даже я и знал, где она?

— Ты ее любишь и она — тебя? — процедил Гассо сквозь зубы.

— Это ты увидишь, когда она приедет.

— Она сюда не приедет, потому что ждет тебя в другом месте!

— Если ты это так хорошо знаешь, то я не могу ничего другого сказать, как только — будет приятное свидание.

— Я думаю! Одним словом, она твоя или невеста, или любовница! Я хочу это знать именем нашей чести.

— Прошу тебя, любезный Гассо, не горячись только. Разве ты взял в аренду ведельскую честь? Но, поскольку любопытство не дает тебе покоя, скажу тебе, что для меня все-таки дороже та, которая из-за меня подвергалась величайшей опасности, чем другая, которая обошлась со мной, как с мальчишкой! Теперь же, дражайший, я еще не женюсь и ты можешь на этот счет быть совершенно спокоен. Выпьем-ка стакан вина. — С этими словами Леопольд встал.

Первым делом Гассо и Гертруда, по приезде в Ротен-Клемпенов, поспешили сообщить свежую новость о пожаловании Леопольда в рыцари, равно как и историю Сары.

Рассказ их возбудил весьма различные ощущения у членов эйкштедтской семьи. Канцлера и его сыновей он раздражал, в матери он возбудил горечь и тайное беспокойство, Анну же заставил призадуматься.

Надо сказать, что эти пять лет очень изменили ее. Совсем молоденькая девочка успела за это время вырасти и превратилась в красивую, серьезную девушку. Последнему особенно способствовал тихий образ жизни, лишенный общественных развлечений, который семейство Эйкштедтов вело после своего удаления из Штеттина.

Анна убеждала себя, что Леопольд из-за нее в течение четырех лет следовал за Мансфельдом и затем из-за нее же, отправился вместе с Буссо в Венгрию. Отвергнутый ею товарищ детства пребывал в это время при дворах разных князей и заслужил себе много почестей. Известие о Саре и близких (как говорили) отношениях Леопольда к благородной, прекрасной испанке, хотя и нанесло удар ее самолюбию, но нисколько не ослабило ее участия к товарищу детства. Она начала теперь думать о нем еще чаще и нисколько не злилась на испанку. Напротив, ей, как и всем женщинам того времени, нравилась таинственность и романтичность, окружавшая Сару и она считала совершенно в порядке вещей, если Леопольд отправится в чужие земли отыскивать испанку, из благодарности женится на ней. Сама она была чрезвычайно любопытна, ей ужасно хотелось видеть молодую девушку, и в этом она сходилась с Гертрудой. Обе решили следить с величайшим вниманием за Леопольдом и за появлением Сары. Отец же и ее братья так благородно не думали, но разделяли подозрения Гассо.

Зима прошла в Кремцове очень тихо, наступила весна, но «прекрасная испанка» не приезжала. Веселость Леопольда не изменила ему, нежность же его к матери росла по мере того как увеличивалась ее печаль из-за отсутствия Буссо. Леопольд все еще надеялся, что брат возвратится, а когда появилась новая зелень, в нем вновь зашевелилось желание путешествовать и прежняя любовь к приключениям, которую сдерживала только сыновья привязанность. Он часто выражал свои желания, строил планы, говорил с оживлением о житейской суете и возбуждал этим в матери опасение, что долго его нельзя будет удержать в Кремцове. Этому очень много способствовало то, что Леопольд находился опять в переписке с графом Мансфельдом Он сообщил ему о своих похождениях в Венгрии и о своем повышении, взамен получил от него известие о борьбе, происходившей во Франции и Нидерландах за лютеранское учение и народную свободу.

В середине мая распространилась между жителями Блумберга молва, что какой-то оборванный, загорелый всадник проезжал в послеобеденное время через означенную местность и, сказав несколько слов смотрителю замка, помчался далее. После чего барин (Гассо) сел на лошадь и также уехал, между тем как барыня ходила бледная и заплаканная. Тот же посланец приехал к вечеру в Кремцов и остановился у смотрителя. Послали второпях за «рыцарем», и теперь только возвратился он в замок. Бледный, взволнованный вошел Леопольд в зал, где Иоанна, как всегда, сидела у окна за работой. То была грустная картина! На дворе солнце, молодая свежая зелень, пение птиц и шумные игры ребятишек в деревне, а тут обширный мрачный зал, похожий на громадную клетку, в которой находились Иоанна и Леопольд.

Он остановил ее работавшую руку.

— Матушка, я должен тебе что-то сказать. Она подняла глаза и заметила его бледность.

— Помоги мне, Боже, верно, дурная весть из Венгрии?!

— Нечего делать, матушка, невозможно дольше скрывать: это от Буссо.

— Он умер! — закричала она и поднялась, окоченелая.

— Он пал прошедшей осенью в битве с неверными при Сарае. Попрак был взят в плен и теперь только освобожден и воротился назад.

— Умер! Буссо умер! О, мои предчувствия! Охотно дала бы я за него, за детей моих собственную жизнь и теперь все-таки должна остаться одна в старости! Ты, Леопольд, также меня оставишь, я это знаю. Тебя давно уже тянет уехать отсюда.

Леопольд удержал ее и нежно обнял.

— Отныне, матушка, я хочу вознаградить тебя за твою любовь и брошу все свои прежние желания и стремления, чтобы принадлежать тебе одной! — Он поднял руку для клятвы. — Бог и дух отца да будут мне свидетели, пока жива ты, я от тебя не уйду! Ты умрешь в моих объятиях, эти руки устроят для тебя последнюю постель, моя любовь постарается усладить твою жизнь! Молю Бога, чтобы Он сохранил тебя надолго.

— Да благословит тебя Бог за это! — Тут сделалась с нею истерика. Испуганный Леопольд хотел позвать людей на помощь.

В эту минуту вошел Гассо, запыленный и растрепанный от быстрой езды.

— Успокойся, дорогая матушка, — начал упрашивать Леопольд, — вот и Гассо пришел, у тебя ведь еще дети ты не одна! Мы все остались у тебя!

С трудом подняла бедная голову и посмотрела бессмысленно на Гассо.

Позвали людей, и Иоанну уложили в постель, затем послали нарочных за доктором в Штатгарт, к Борку и к дочерям Иоанны.

Лето и зима прошли очень печально. Гассо и Гертруда, дочери и зятья приезжали по очереди, чтобы ухаживать за Иоанной и рассеять ее мрачное настроение.

Эйкштедт написал Иоанне и Леопольду письмо, в котором просил: забыть прежние несогласия из-за старинной дружбы и родства. Далее он прибавлял, что жена его и дочь обнимут Иоанну с прежней любовью и хотят выразить ей это лично, как только им можно будет приехать в Блумберг. Это письмо возымело очень благотворное влияние, оно подняло упавший дух Иоанны, возбудив в ней новую надежду. Ответ ее был самый дружеский. Считая Сидонию виновницей смерти Буссо и ссоры с семейством Эйкштедтов, она надеялась теперь, что женитьба Леопольда на Анне уничтожит проклятие.