Хидыр Дерьяев - Судьба (книга третья)

Огульнязик быстро убрала волосы и пригласила азанчи войти. Он не пошёл дальше порога. Присел у двери на корточки и долго покряхтывал и вздыхал, не решаясь заговорить, мялся, мучаясь собственной робостью.

— Я хотел вам сказать, что видел святого Хидыра, — всё же решился он. — Поднялся как-то на минарет, чтобы пропеть азам, и перед самым рассветом явился мне святой Хидыр.

— Дай бог, чтобы исполнились все ваши желания, отец, — добродушно сказала Огульнязик.

— Спасибо, доченька, за хорошие слова. Тогда я сознание от радости потерял, азан другой человек за меня пропел. А когда очнулся — вокруг люди стоят и спрашивают, что случилось. Каждому интересно. Однако, сами знаете, нельзя говорить о встрече со святым Хидыром, иначе исполнятся не твои желания, а тёк. кому расскажешь. Вот я и притворился, что онемел. Не знаю, то ли правильно поступил, то ли неправильно. Молчать-то не так уж трудно, да вот беда за бедой вместо удачи в дом идут.

— Что же с вами случилось? — спросила заинтересованная рассказом Огульнязик. Ей наскучило сидеть одной и она была рада словоохотливому старику, которому, видно, тоже надоело молчать. Пусть отведёт душу старый.

— Разное случилось, — завздыхал азанчи. — Жена всё время плачет и жалуется каждому встречному, что муж онемел. Глаза сухими не бывают. Но это ещё пол беды. Думаю, поплачет и привыкнет. Но вот недавно наша дойная корова отвязалась ночью. Забралась в сарай к соседу, потравила мешок ячменя, воды обпилась и околела.

— Да разве может корова съесть целый мешок ячменя?

— Не знаю, доченька. Сосед говорит, что целый мешок потравила, и требует платы. Заплачу, бог с ним, с соседом. Корову жалко было, но надеялся, что тёлка подрастёт. Хорошая была тёлка, породистая. Но и тёлку пришлось отдать. Ишан-ага надо мной каждый день молитвы читает, чтобы я говорить начал. За труды свои и потребовал тёлку. Теперь у меня из всего хозяйства один осёл остался. Вот и не пойму я, где правда. Говорят, человеку, увидевшему святого Хидыра, одни удачи в жизни бывают, а у меня — наоборот — одно несчастье за другим.

— Ничего, отец, всё поправится, — утешала старика Огульнязик, сочувствуя его неудачам.

— Как знать, — не поверил азанчи.

— Не падайте духом. Будет и вам удача в жизни.

— Надеюсь, доченька. Может быть, аллах всё сразу воздаст мне? Или он гневается, что я притворяюсь немым и обманываю людей? Может, поэтому мне и не везёт?

— Почему же обманываете? — возразила Огульнязик. — Вот мне всё рассказали. Кстати, вы не боитесь, что вместо ваших, мои желания теперь исполнятся?

— Для того и заговорил с вами, гелин. Как прослышал, что вы заболели, сразу же и решил: скажу о встрече со святым Хидыром. Я просил у него только хорошее. Может быть, это хорошее на вас перейдёт, и вы излечитесь. Я уже старый человек, проживу как жил до сих пор. А вы — молодая, вам больше, чем мне, нужно и здоровье и счастье.

— Спасибо вам, отец! — растроганно сказала Огульнязнк, чуть не плача от нахлынувшей нежности к этому смешному доброму старику, жертвующему ради неё, которая даже не замечала его существования, самое дорогое и заветное — свою мечту. — Спасибо вам за всё! Но только болезнь моя неизлечима.

— Не говорите так! — с глубоким убеждением произнёс азанчи. — Молитесь о хорошем, и аллах поможет вам.

— Не поможет, яшули. Я во власти очень сильного демона.

— Ишана-ага призовите на помощь — он сильнее всех демонов.

— Это я отлично знаю! — сквозь слёзы усмехнулась Огульнязик. — Ишан-ага сильнее всех демонов и всех чертей. Этот чёрт и свёл меня с ума. И тёлку вашу он же отнял. Поэтому ни вы, отец, добро своё не вернёте, ни я здоровье не обрету.

— Нязик права! — раздался в дверях голос Черкес-ишана.

Азанчи подскочил от испуга и проворно поднялся, намереваясь уйти. Но Черкез-ишан, посмеиваясь, загораживал проход, и старик, весь красный от смущения, пробормотал:

— Оказывается, вы, магсым, подслушали нас…

— Подслушал, — согласился Черкез-ишан. — Теперь всё хорошее, что вы просили у святого Хидыра, придётся разделить нам с Огульнязик. Вы только хорошее просили?

— Хорошее, только хорошее, — подтвердил азанчи. — Я зла никому не желаю. Если ваши желания исполнятся, буду считать, что мои тоже исполнились.

— Все могут груз таскать, а подворачивается почему-то ишак, — непонятно сказал Черкез-ишан, глядя на азанчи. — Вот такой святой простотой и сильны наши «праведники», на таких всё их благополучие держится… На кого же, отец, с виду похож святой Хидыр? Как он выглядит?

— Ваши глаза смеются, магсым, — робко заметил азанчи. — Вы мне не верите?

— Что-то последнее время меня часто стали в недоверчивости упрекать, — сказал Черкез-ишан. — Верю, отец, очень даже верю, рассказывайте.

— Если верите, тогда скажу: святой Хидыр явился ко мне в образе движущегося луча.

— Ага!.. А когда это произошло — до отступления большевиков или после?

— После.

— Через сколько дней?

— Ай, не помню. Много дней прошло.

— Ну, тогда этого «хидыра» и я видел.

— Вы всё же насмехаетесь надо мной, магсым. Грех это.

— Нисколько, отец! Хочешь, объясню?

— Объясните, если сможете.

— Этот движущийся луч был на востоке, в стороне Байрам-Али, верно?

— Так было, — недоверчиво сказал азанчи. — Но… святого Хидыра сразу только один человек видеть может!

— Этого «святого», отец, многие видели, ом меньшевистского роду-племени. Это белые в Байрам-Али, опасаясь нападения большевиков, освещали местность лучами. Прожектором такие лучи называются. Понятно?

— Понятно. А только в луче и человек шёл. Быстро так шёл, лаже бежал.

Огульнязик прикусила губу, боясь выдать себя невольным восклицанием. Она тоже видела луч прожектора, который, упав вниз, осветил бегущего к деревьям Берды. Конечно, прожектор был не в Байрам-Али, как говорит Черкез, а значительно ближе, так как светил очень ярко. Так вот, значит, какого «хидыра» увидел бедняга-азанчи? Ей стало смешно, и она потихоньку фыркнула в кулак. А Черкез-ишан сказал:

— Мог и человек бежать. Это сути дела не меняет.

— Никак не меняет?

— Нет, отец, к сожалению, не меняет. «Святой», которого ты видел, в пять раз меньше свят, чем вот это блюдо с едой. Потому и нет тебе удачи в делах, на Хидыра грешить не надо.

— Ай-я-яй! — горестно покачал головой старик. — Так опозорился!.. Я и раньше слыхал, что есть у русских такие длинные лучи, да, увидев, подумал совсем о другом.

— Кому что снится, говорят, а вдове муж, — засмеялся Черкез-ишан.

— Как же быть теперь? — вконец расстроился азанчи. — Как на людей смотреть стану, как разговаривать с ними начну?

— Ну, если только об этом печаль, то не стоит переживать! — утешил его Черкез-ишан. — В коране — сура семьдесят вторая, аят тринадцатый — сказано: «Кто уверует в господа своего, тот не боится обиды и безумства». Идите, яшули, в аул, смело отвечайте на приветствия, разговаривайте со всеми людьми. И всем говорите, что ишан-ага молился за вас и аллах вернул вам дар речи, потому что вы верили в это. Так вы и сами прославитесь и ишану своему авторитет поднимете. Но больше никогда не пытайтесь увидеть святого Хидыра. Таким, как мы с вами, покажется не Хидыр, а лохматый медведь. Если в ауле появится святой Хидыр, то его первым ишан-ага заметит и так его оберёт, что тот после встречи станет беднее вас. Вот потому святой Хидыр, боясь ишанов и мулл, не приближается никогда к аулам, бродит по пустыне. А увидит человека — бежит от него: думает, что это ишан идёт. Понятно вам?