Хидыр Дерьяев - Судьба (книга третья)

По всей видимости, слухи были верными. Многие дайхане, запоздавшие со сдачей сена и чурека, поворачивали свои арбы назад, не доехав до вокзала. Те, кто грузили сваленное у вагонов сено, разбрелись кто куда. Белые торопились и нервничали, однако бросать сено им было нельзя никак — на пути следования его негде было запасти, от бескормицы могли передохнуть, в лучшем случае обессилеть, лошади. Поэтому белые выслали патрули на городские улицы с приказом; хватать всех, кто победнее одет и гнать на вокзал для погрузки сена.

— Что будем делать? — спросил Сергей.

— Не знаю, — ответил Берды, — но сено им отдавать нельзя.

— Это так, — согласился Сергей. — Хлеб они как-то ещё могут достать, а вот без сена им действительно труба.

— Может, свернём поезд возле Кизылотуга? — предложил Берды. — Там место есть удобное, под уклон идёт.

— Не успеем, — сказал Сергей, — да и силёнок у нас с тобой не хватит. Надо что-то другое придумать.

Мимо них прошёл патруль, подгоняя громко возмущающихся произволом людей. Сергей проводил их задумчивым взглядом, посмотрел, посвистывая, на Берды.

— Что если с ними пристроиться?

— А дальше?

— Видно будет. Может, поджечь сумеем.

— Согласен! Добровольно напросимся в амбалы?

— Нет, зачем же… Как я понял, они только бедняков для погрузки собирают. Мы с тобой… — Сергей оглядел Берды, скосил глаз на себя. — Мы с тобой по халатам сойдём за бедняков. Только тельпеки надо наизнанку вывернуть. До главной улицы не дойдём, как нас мобилизуют.

Так оно и получилось. Вывернув тельпеки, они пошли по направлению к Кавказской улице. На перекрёстке их остановил патруль. Однако дальше получилось не совсем так, как рассчитывали. Возле каждого вагона стояли по два часовых, внимательно наблюдающих за грузчиками. Устроить пожар не удалось.

Несмотря на окрики и пинки солдат, люди работали с нарочитой ленцой. Погрузку закончили уже затемно, при фонарях. В награду за труд дайхан обругали последними словами и велели немедленно убираться.

Расстроенные неудачей друзья отошли в сторонку и стали совещаться. Ничего дельного в голову не приходило. Берды решительно сказал:

— Пока придумаем, состав уйдёт. Пойду сейчас и подожгу!

— А чего добьёшься этим? — раздражённо спросил Сергей. — Тебя убьют, а пожар — потушат.

— Ты что предлагаешь?

Словно в ответ на вопрос Берды залязгали буфера — белые торопились с отправкой. Не раздумывая, Берды и Сергей побежали к составу. Он уже набирал скорость, колёса на стыках постукивали всё чаще и чаще.

Берды, хакнув, ухватился за поручни, кошкой взобрался на тормозную площадку вагона. Сергей бежал за поездом, держась за железный прут поручня, никак не мог забросить ногу на первую ступеньку. Берды собрался было ему помочь, но тут от стены вагона отклеилась тёмная фигура охранника, щёлкнул винтовочный затвор.

— Кто такой?

— Свои! — не растерялся Берды, торопливо нашаривая за пазухой наган.

— Каки таки свои? А ну, сигай назад! Сигай, кому велено!

Берды дважды выстрелил в смутно белеющее лицо, принял на руки грузно оседающее тело. Сергей уже сам взобрался на площадку. Постукивание вагонных колёс перешло в сплошной ровный рокот. Огоньки станционных фонарей, помаргивая, тускнели вдали.

Отдышавшись, Сергей и Берды начали отбивать доску вагона, мысленно молясь каждый своему богу, чтобы в вагоне оказалось не что-нибудь иное, а сено. После долгих усилий доска, наконец, поддалась— по счастливой случайности друзья попали на ту, что была уже надкусана снарядными осколками.

Поезд, не сбавляя скорости, проскочил какой-то полустанок, прогрохотал на стрелке и снова затянул монотонную песню вагонных колёс.

— Поджигать? — прошептал Берды, хотя можно было не то что громко говорить, а кричать во весь голос — никто не услышит.

— Давай! — сказал Сергей.

Берды сунул зажжённую спичку в проломанную дыру, присмотрелся, пока разгорится, приладил доску на место.

— Чтобы раньше времени огонь не заметили, — пояснил он Сергею. — Когда весь вагон займётся, потушить уже не сумеют. А ветер на другие вагоны пламя перекинет.

На первом же повороте они спрыгнули в мелькающую тьму. Перевернувшись несколько раз через голову, Берды благополучно поднялся. Сергей прыгнул неудачно — подвернул ногу. Сделав два шага, он простонал сквозь зубы, выругался и сел на землю. Берды, посмеиваясь над его неудачным прыжком, подставил широкую спину.

— Лезь! Держись крепче!

И зашагал в темноту, ориентируясь на чуть слышный собачий лай.

А там, где погас огонёк хвостового вагона, на чёрном бархате ночи распускался багряный и весёлый огненный цветок.

Судьба Марыйского оазиса решилась боем под Байрам-Али. Белые потеряли в общей сложности две трети личного состава байрамалийской группировки. Это были не только убитые и раненые в бою. Почти тысяча джигитов из Ахалтекинского, Мервского и Тедженского конных туркменских полков разбежалась по домам, то есть, по существу, почти все. Около двухсот белогвардейцев ушли в Иран. Триста человек солдат и сорок офицеров с оружием в руках перешли на сторону большевиков, когда красноармейские части заняли Мары. Короче говоря, байрамалинский бой вообще дезорганизовал белогвардейские войска, подорвал их боеспособность, так как началось массовое дезертирство джигитов. Командиры остались без солдат, полководцы — без армии.

Белые в панике запросили помощи. В Мешхед на имя главы «Британской военной миссии в Туркестане» генерала Маллессона министром иностранных дел белогвардейского правительства Закаспия была послана телеграмма: «Комитет уполномочил меня обратиться к Вам с просьбой оказать нам немедленно реальную военную помощь…» Такая же телеграмма была отправлена в Баку английскому командованию. С просьбой о помощи обратились и к генералу Деникину.

Помогать, собственно, было уже некому — армия белогвардейцев разваливалась, таяла на глазах. Уже одно то, что такой важный стратегический пункт, как Мары, был сдан без боя, с достаточной убедительностью говорило о её состоянии. Это было не просто очередное поражение, это была агония.

Свет не без добрых людей — нашлись они и в незнакомом ауле, куда добрались Берды и Сергей после ночной диверсии. Их приютили и накормили, а на следующее утро привели костоправа, который ловко поставил на место Сергееву лодыжку.

Два дня Берды просидел около товарища. На третий решил сходить в город — узнать, какова там обстановка. Сергей согласился.

Говорят, что случай играет в человеческой жизни первостепенную роль. С этим можно спорить, можно соглашаться. Но если бы Берды спросили, почему дорога, по которой он шёл в город, привела его к аулу ишана Сеидахмеда, он, вероятно, недоуменно пожал бы плечами и ответил, что получилось так по чистой случайности.