Хидыр Дерьяев - Судьба (книга третья)

Берды не хотелось говорить на эту тему и он коротко ответил:

— Кажется, она умерла.

Огульнязик заметила безразличие, с которым это было сказано, и ей почему-то стало неприятно.

— У Бекмурад-бая умерла?

— Нет.

— Где же?

— Неизвестно.

— Тогда почему утверждаешь, что она умерла? Ты видел её могилу?

— Теперь такое время, что и могил не остаётся. Байрамклыч-хана схоронил я — собственными руками могилу заровнял.

— Нельзя быть таким несправедливым к бедной Узукджемал, — упрекнула Огульнязик. — Возможно, она ждёт твоей помощи, а ты так равнодушно говоришь: «Кажется, умерла».

— Не знаю, где искать её, — пожал плечами Берды. — Слыхал, что сумела убежать от Бекмурада в город. Но куда скрылась и что с ней сталось, не знаю.

Со стороны города показались два всадника, по виду — обычные дайхане. Довольный возможностью прервать начинавший становиться в тягость разговор, Берды окликнул их и спросил о положении в Мары.

— Наши в городе! — весело крикнул один из всадников. — Белые бежали!

Деникин быстро откликнулся на просьбы закаспийских белогвардейцев и первое, что он предпринял, то сместил командующего войсками Ораз-сердара несмотря на то, что он являлся ставленником генерала Маллессона. Для столь решительных действий у Деникина был крупный козырь — разгром под Байрам-Али и сдача без боя Мары.

Командующим был назначен генерал-лейтенант Савицкий, давно служивший в Туркестане и прекрасно знающий местные условия. Деникин облёк его весьма большими полномочиями, надеясь, что Савицкий сумеет быстро ликвидировать Советскую власть во всём Туркестане.

Новый командующий разделял эту уверенность. Прибыв в Ашхабад 29 мая, он обратился к солдатам с воззванием, в котором, в частности, выразил надежду на скорое соединение с войсками адмирала Колчака.

Ожидая помощи от Деникина и англичан, белые не сидели сложа руки. Между Мары и Тедженом, где они создавали укреплённый район, они на протяжении почти двух десятков километров разрушили железную дорогу, снимая рельсы и шпалы и увозя их в свой тыл. Это делалось с целью затруднить наступление Красной Армии. Одновременно они пытались пополнить свои ряды за счёт местного населения, ведя пропаганду против красных. Однако туркмены, наученные горьким опытом, не слишком-то верили белогвардейским агитаторам. Белые стали проводить мобилизацию силой. Это только обострило отношения между ними и местным населением, не дав существенных результатов в пополнении армии.

Восстановление железной дороги значительно облегчило бы наступление. Но Реввоенсовет За каспийского фронта отдавал себе отчёт, что восстановление займёт слишком много времени — дорога была разрушена основательно, — а фактор времени был одним из главных условии успеха. Поэтому наступление на Теджен началось через Каракумы, бездорожьем.

Сказать, что бойцы обходной группы сделали героический бросок, — всё равно, что ничего не сказать. Марш длился сутки — ночь и весь день. Шли без привалов под палящим июньским солнцем. Весь жалкий запас воды исчерпывался только тем, что было во флягах — на пути следования колодцы не попадались.

Трудно представить себе, что значит пройти весь день по песку, в котором через несколько минут испекается яйцо, и небо над которым являет собой сплошной огнедышащий купол. «Муки жажды — это значительная часть ада», — говорят арабы. Чтобы чувствовать себя нормально, человеку в пустыне нужно не меньше семи-восьми литров воды в сутки. Если же он интенсивно двигается, это количество увеличивается до двенадцати литров. Естественно, такого запаса воды бойцы взять с собой не могли. Они падали, сражённые зноем, падали лошади, но движение не останавливалось.

Страшная это вещь — жажда в пустыне. Медленно усыхающее тело истошно кричит каждой своей клеточкой, требуя влаги. Всё равно чего, хоть яда, лишь бы жидкого. Бывало, что люди разгрызали себе сосуды на руках, чтобы напиться крови. От жажды человек может сойти с ума, и даже если его спасут, разум к нему не возвращается. От жажды человек глохнет, слепнет, бредит на ходу.

Всё это пришлось пережить бойцам. И поэтому вполне понятен их восторг, когда они вечером 6 июня, не доходя километров двадцати до Теджена, вышли на арык с чистой прохладной водой. Если в пустыне они сидели живой полыхающий ад, то здесь они ощутили поистине райское блаженство. И причастен к этому в полной мере был туркменский конный отряд под командованием Кизыл-хана, в своё время перешедший на сторону Красной Армии. Обогнав на марше колонну, джигиты позаботились о том, чтобы наполнить водой сухой арык. Может быть, никогда ещё красноармейцы не говорили таких тёплых слов по адресу своих братьев-туркмен.

После сироткою отдыха, отряд пошёл дальше и на рассвете соединился с другим полком, наступавшим с южной стороны железной пороги. Уставшим до того, что с ног валились, измученным невыносимо трудным маршем красноармейцам противостояли свежие части — белоказаки Северного Кавказа, офицерские роты, знаменитые деникинские пластуны. Но бонны бросились на них с яростью одержимых. Победа или смерть, третьего не дано, — так знал каждый, и это в значительной степени предрешило исход боя. Здесь едва не погиб Берды, нарвавшийся на штык белогвардейца. Однако сражавшийся рядом Аллак успел достать врага саблей.

Неся большие потери, белые отступили, разрушая за собой железную дорогу и мосты. Они торопились к своему следующему оборонительному рубежу — в Каахка.

Тедженский разгром поверг белых в панику. Готовя достойный отпор наступающей Красной Армии, командующий Савицкий беспрерывно носился на своём спец-поезде из Ашхабада в Каахка и обратно. Он обратился к населению с воззванием вступать в ряды борцов против большевизма, но, не встретив, как и в первый раз, сочувствия, объявил мобилизацию всех туркмен от двадцати до тридцатилетнего возраста, подготавливая одновременно мобилизацию мужчин до сорока пяти лет. Снова министр иностранных дел закаспийского правительства, на этот раз уже по прямому проводу, запросил помощи у Мешхеда, жалуясь, что резервов нет, что мобилизованные туркмены почти не оказывают сопротивления красным, что без экстренной помощи поражение неминуемо.

Представитель российских белогвардейцев в Иране немедленно телеграфировал русскому послу в Париже Сазонову: «Асхабадские войска под давлением большевиков отступили к Каахка, последней укреплённой позиции. Английский и французский посланники, по моей просьбе, телеграфировали своим правительствам об оказании помощи. Беляев.»

Благополучно завершив афганскую кампанию, длившуюся всего один месяц, англичане готовы были вновь оказать помощь закаспийскому правительству с тем, чтобы отделить Туркестан от России, сделав его английской колонией. Однако в Туркестане уже находился Деникин, а он, являясь злейшим врагом большевизма, воевал всё же за «единую, неделимую Россию», что англичан совсем не устраивало — Деникин вряд ли согласился бы на потерю Россией Туркестанского края. Поэтому они, высадив тысячу солдат в Красноводске, прислали из Баку и Мешхеда своих представителей для выяснения точного положения на фронте. Эти представители побывали в Каахка, признали оборону достаточной для того, чтобы не перебрасывать сюда солдат из Красноводска, и укатили обратно.