Ной Гордон - Лекарь. Ученик Авиценны

Крест со страшным плеском бросили в неглубокий пруд и удерживали под водой. Толпа успокоилась, наблюдая за тем, как поднимаются пузыри. Наконец крест вытянули и дали Фарроу возможность покаяться. Он жадно хватал ртом воздух и слабо отплевывался.

— Признаешь ли ты, сосед Фарроу, что связался с дьяволом? — дружелюбно спросил его Бек.

Но связанный человек вместо ответа лишь кашлял.

Тогда его снова погрузили в воду. Продержали на этот раз до тех пор, пока пузыри не перестали подниматься на поверхность. И даже тогда не спешили поднимать.

Генри мог лишь смотреть на это и всхлипывать, на его глазах будто бы снова убивали отца. Он больше не был мальчиком, он превратился во взрослого мужчину, но против охотников на ведьм был совершенно бессилен. Да и боялся, как бы они не взяли в голову, что ученик цирюльника помогал колдуну в его делах.

Наконец они отпустили крест, дав ему всплыть, прочитали заклинание против злого духа и ушли, так и оставив крест плавать на пруду.

Когда никого из толпы не осталось, Генри пробрался среди тины и вытянул крест на берег. На губах хозяина выступила розоватая пена. Генри закрыл ему невидящие глаза, которые выделялись, как немое обвинение, на белом лице, и очистил плечи Фарроу от налипших водорослей, потом разрезал веревки.

Цирюльник-хирург давно был вдовцом, детей не имел, так что все заботы пали на его слугу. Тот похоронил Фарроу как можно скорее.

Проходя по комнатам дома, Генри обнаружил, что толпа побывала здесь прежде него. Несомненно, они искали доказательства связи с сатаной, потому и унесли с собой все деньги Фарроу и его вино. Дом разграбили подчистую, но Генри нашел одежду, немного получше той, в которую был сейчас одет. Нашел немного еды и положил в свой дорожный мешок. Еще он взял сумку с хирургическими инструментами, поймал коня Фарроу и выехал из Мэтлока, пока никто не вспомнил о нем и не вернулся в дом.

Он снова стал скитальцем, но теперь владел ремеслом, а это все меняло. Всюду находились больные, готовые заплатить ему за лечение пенни, а то и два. Постепенно он понял, какой доход может принести продажа лекарственных снадобий, а чтобы собрать толпу, прибегал к приемам, которым научился у бродячих артистов.

Опасаясь, что его могут разыскивать, он нигде не задерживался надолго и избегал называться полным именем, он стал просто Цирюльником. Очень скоро все эти особенности сплелись в один тугой клубок и стали такой формой существования, которая его вполне устраивала. Он носил добротную и красивую одежду, не знал недостатка в женщинах, пил, когда пожелает, наедался всякий раз до отвала, поклявшись никогда больше не знать голода. Быстро набирал вес. К тому времени, когда он встретил женщину, ставшую его женой, весил он уже не меньше семи пудов. Люсинда Имс, вдова, владела прекрасной фермой в Кентербери, и Цирюльник полгода ухаживал за скотом и посевами, изображая хорошего хозяина. Его приводила в восторг ее маленькая белая попка, похожая на перевернутое бледное сердечко. Когда они предавались любви, она высовывала из левого уголка рта розовый язычок, словно ребенок, который зубрит трудный урок. Она обвиняла мужа в том, что он не дал ей ребенка. Возможно, она была права, но ведь она не понесла и от первого мужа. Голос у нее становился визгливым, тон — злобным, а стряпня — какой попало. Еще далеко и года не прошло после их свадьбы, как он стал вспоминать более отзывчивых женщин, более разнообразную и вкусную еду, стал стремиться к передышке от ее бесконечных попреков.

Шел 1012 год, тот самый, когда датский король Свен подчинил Англию себе. Десять лет он досаждал Этельреду, горя желанием унизить человека, который умертвил его земляков. В конце концов Этельред со всем своим флотом бежал на остров Уайт, а королева Эмма с сыновьями Эдуардом и Альфредом нашла убежище в Нормандии.

Вскоре после этого Свен умер от старости. У него остались двое сыновей: Харальд, унаследовавший от отца датскую корону, и Кнуд, юноша девятнадцати лет, которого датские воины провозгласили королем Англии.

У Этельреда еще хватило запала на одно сражение, и он изгнал датчан, однако Кнуд почти сразу же вернулся и на этот раз захватил всю Англию, кроме Лондона. Он уже выступил в поход на завоевание и Лондона тоже, когда узнал о смерти Этельреда. Кнуд не оплошал, он смело созвал Витан [22] Витенагемот (букв, «совет мудрейших», др.-англ. ) — в англосаксонский период: совет знати, избиравший короля в случае отсутствия бесспорного наследника и дававший королю советы по важнейшим государственным делам. , совет английских мудрецов. В Саутгемптон съехались епископы, аббаты, эрлы и тэны [23] Эрл — титул высшей англосаксонской знати, впоследствии соответствовал титулу графа; тэны — военно-служилая знать англосаксонского периода, предшественники будущих рыцарей. За службу король жаловал их земельными владениями. , которые избрали Кнуда законным королем Англии. Кнуд продемонстрировал блестящий талант политика, стремящегося объединить измученную войнами страну: он направил в Нормандию послов и стал убеждать королеву Эмму сочетаться браком с преемником ее покойного мужа. Она согласилась, долго не чинясь. Намного старше Кнуда годами, она оставалась женщиной соблазнительной и чувственной, и придворные, посмеиваясь, передавали друг другу, что Кнуд и его королева почти не выходят из опочивальни.

Как раз тогда, когда новый король спешил вступить в законный брак, Цирюльник от законного брака бежал. В один прекрасный день он просто покинул Люсинду Имс, ставшую чересчур сварливой, да к тому же стряпавшую из рук вон плохо, и вернулся к своим странствиям. В Бате он купил себе первую повозку, а в Нортумберленде взял первого ученика. Преимущества не замедлили сказаться. За прошедшие с тех пор годы он обучил нескольких юношей. Те немногие, кто имел способности, приносили ему доход, а остальные помогли понять, какие качества он желает видеть в ученике.

Он хорошо знал, что грозит тому мальчишке, который ничему не научится и будет изгнан мастером. Таких ждали только беды: наиболее удачливые становились забавой для извращенцев либо попадали в рабство; невезучие умирали с голоду или попадали под нож разбойников. Цирюльника все это волновало куда больше, чем ему хотелось бы признать, но он не мог себе позволить держать ни на что не годного парня. Сам он выжил в жестокой борьбе, и сердце его способно было ожесточаться, коль скоро речь заходила о его собственном благополучии.

Новенький — парнишка, которого он взял к себе в Лондоне, — явно старался угодить ему, но Цирюльник знал, насколько обманчивой бывает внешность, если дело касается учеников. И не было никакого смысла тревожиться об этом раньше времени, наподобие пса, который только и боится, как бы кто-нибудь не отнял у него кость. Время покажет, и довольно скоро, заслуживает ли юный Коль того, чтобы выжить.