Ной Гордон - Лекарь. Ученик Авиценны

В ту ночь Мэри сказала ему с улыбкой:

— Как это ты сумел околдовать старика Малькольма? Он всем подряд рассказывает, что ты владеешь даром исцелять, как волшебник.

— Пока я еще ничем ему не помог.

На следующее утро он оказался в своей амбулатории в полном одиночестве — ни Малькольма, ни кого другого. И послезавтра утром то же самое.

Мэри в ответ на его жалобы только покачала головой.

— Никто не придет, пока не закончится пора окота. Так здесь привыкли.

Она знала, что говорит. Еще десять дней никто к нему не приходил. Потом наступила небольшая передышка между окотом и стрижкой овец. Однажды утром Роб отворил дверь амбулатории — все скамьи до единой были забиты людьми, а старик Малькольм пожелал ему доброго дня.

После того пациенты охотно приходили каждое утро: с фермы на ферму, с одного холма на другой разлетелись вести о том, что муж Мэри Каллен — настоящий целитель. В Килмарноке никогда прежде не бывало лекаря, и Роб прекрасно понимал, что ему еще много лет предстоит расхлебывать последствия самолечения. Мало того — к нему вели и больную скотину, а если не могли привести, то не стеснялись вызывать его в свои овчарни, конюшни и коровники. Очень скоро Роб близко познакомился и с копытной гнилью, и с гнойничками на деснах, которые потом могли привести к гибели животного. При возможности он вскрывал туши коров, иногда и овец, чтобы понять, что когда надлежит делать для лечения. Обнаружилось, что внутреннее строение этих животных ничуть не походит ни на свинью, ни на человека.

В темноте супружеской спальни, где в эти ночи они оба усиленно трудились над тем, чтобы зачать новую жизнь, Роб попытался было поблагодарить жену за амбулаторию. Ему сказали, что Мэри построила ее сразу же, как только вернулась в Килмарнок. Мэри наклонилась к нему;

— А сколько времени ты прожил бы здесь со мной без своей работы, хаким?

В ее словах не было упрека и, произнеся их, она тут же поцеловала мужа.

Роб водил сыновей в лес, в холмы — отыскивал нужные травы и коренья. Они втроем собирали целебные растения и приносили домой, одни потом высушивали, другие надо было истолочь. Роб садился рядом с сыновьями и старательно учил их, показывая по очереди каждый листок и каждый цветок. Подробно рассказывал о травах: какая помогает от головной боли, какая от судорог, какой можно понижать жар, а какой лечить простуду. Были такие, что помогали про кровотечении из носу, а другие — при обморожениях. Были свои травы и для врачевания острого воспаления горла, и при боли в суставах.

Крейг Каллен был мастер вырезать деревянные ложки. Свое умение он употребил и на то, чтобы изготовить деревянные шкатулки с крышками, в которых целебные растения можно было надежно хранить в сухости. Эти шкатулки, как и свои ложки, Крейг украсил резными нимфами, всевозможными сказочными животными и духами. Увидев работу, Роб сделал рисунки некоторых фигур, потребных для шахской игры.

— А вот что-нибудь такое можешь сделать?

— Почему бы не мог? — хитро сощурившись, ответил Крейг.

Тогда Роб нарисовал подробно каждую фигуру и клетчатую доску. Крейг все это вырезал — подсказок понадобилось совсем немного, — и вот Мэри и Роб вновь смогли проводить целые часы за игрой, которой обучил его покойный ныне царь.

Роб твердо вознамерился выучить гаэльский — язык шотландцев. Книг у Мэри не было, но она взялась учить мужа, начав с алфавита, который содержал восемнадцать букв. Теперь Роб хорошо знал, как браться за изучение чужого языка. Он трудился все лето и осень, а к началу зимы мог уже написать короткие фразы на языке шотландцев и пытался говорить на нем, немало забавляя овчаров и собственных сыновей.

Как Роб и предполагал, зима в этих краях была суровой. Перед самым Сретением [217] Отмечается всеми христианскими церквами 2 февраля, но по разным стилям (у православных церквей это обычно 15 февраля, т. е. 2 февраля ст. ст.). ударил совсем лютый мороз. Тогда наступил сезон охоты, потому что густой снежный покров сохранял следы и позволял промышлять оленей и птиц, а также выслеживать и убивать рысей и волков, наносивших урон отарам. По вечерам люди собирались у огня в их доме. Крейг частенько вырезал что-нибудь, другие чинили сбрую или делали что-то другое, что можно было успешно сладить в тепле и в хорошей компании. Иногда Острик наигрывал на волынке. В Килмарноке изготавливали знаменитые шерстяные ткани, окрашивая их в разные оттенки вереска — краску получали из собранных по склонам мхов. Пряла каждая женщина самостоятельно, дома, но они собирались все вместе, когда приходило время обрабатывать пряжу глиной, благодаря чему материя становилась тугой и упругой. Мокрую пряжу, вымоченную в мыльной воде, выкладывали на стол и передавали по кругу, а каждая женщина терла и колотила ее. За работой они напевали песни, которые некогда были сложены теми, кто вот так же трудился над пряжей, а Роб думал, как ладно звучат эти напевы в сопровождении волынки Острика.

До ближайшей часовни надо было ехать три часа верхом, и Роб надеялся, что уж встреч с попами ему будет нетрудно избежать. Но в один прекрасный день, когда он встречал свою вторую весну в Килмарноке, там появился невысокий толстенький человек.

— Отец Домналл! Это же отец Домналл! — воскликнула Мэри и поспешила встретить гостя.

Все окружили его, тепло приветствуя. Он же уделял минутку каждому, с улыбкой расспрашивал их, кого-то гладил по руке, кому-то дарил слово ободрения. «Словно добрый эрл среди своих крепостных», — кисло подумал Роб. Подошел гость и к Робу, оглядел его.

— Так-так. Вы — муж Мэри Каллен.

— Да.

— Увлекаетесь рыбалкой?

Роб растерялся:

— Форель ловлю.

— Уж в этом я не сомневался. Завтра утром приглашаю вас поудить лосося, — сказал гость. Роб согласился.

Назавтра, едва небо стало сереть, они прогулялись до берега небольшой, но бурной речки. Домналл прихватил с собой два массивных шеста, явно тяжеловатых для удочек, крепчайшую леску и острые крючки, хитроумно упрятанные в середину красивых приманок в виде длинных стержней, разукрашенных перьями.

— Они похожи на некоторых моих знакомых, — сказал Роб об этих приманках. Домналл кивнул, с интересом поглядывая на Роба.

Священник показал ему, как забрасывать приманку, а потом подводить ее небольшими рывками, напоминающими движения маленькой рыбки. Они повторяли этот прием снова и снова, без малейшего успеха, но Роба это не волновало — его заворожила текучая вода. Теперь уже и солнце встало. Высоко над головой плыл в пустоте орел, а где-то невдалеке послышался крик куропатки.

Крупная рыбина так резко схватила наживку Роба у самой поверхности, что в воздух взметнулся фонтанчик воды. И сразу же добыча пошла вверх по течению.