Владимир Малик - Князь Кий

— Идите отсюда прочь чада! — загудел сердито старик и замахал на людей руками. — Пусть останутся только Тур, Кий, княгиня и Лыбедь!

Толпа зашевелилась. Родовичи начали поспешно выходить на улицу. Одна Цветанка несмело подступила к волхву.

— Деду, а мне можно остаться? Это мой отец, — и взглядом показала на раненого.

— Отец? — Ракша погладил девушку заскорузлой ладонью по давно не расчесываемым косам. — Нет, отроковица, тебе тем более нельзя здесь быть. Иди погуляй немного!

Цветанка вышла.

Ракша вынул из маленьких круглых окошек тряпочные затычки, и в хату ворвался яркий солнечный свет. Приблизившись к князю Добромиру, долго всматривался в него, что-то, бормоча себе под нос.

Князь лежал на широкой скамье, застеленной шерстяным одеялом. Трудно дышал. На колдуна не обращал никакого внимания. Только раз открыл помутневшие глаза и пристально глянул на старика долгим пытливым взглядом, а потом опять закрыл веки.

Тем временем Ракша начал что-то припевать и притопывать ногами, обутыми в кожаные сморщенные лапти. Дальше пение усиливалось, а танец ускорялся. Волхв поднял вверх узловатые руки, посыпал голову, так что чуб сзади развеялся, как льняное волокно и вдруг пустился в быстрый танец. Кожаные лапти глухо затопали по смазанному глиной полу. В ритм танца из уст старого срывались какие-то малопонятные слова-заклинания, что, как удары бубнов, подстегивали его и вынуждали пританцовывать все быстрее и быстрее.

В его бормотанье слышались кое-где знакомые слова, но они смешивались с совсем незнакомыми, со странными возгласами, которые вызывали в сердцах присутствующих тревожную дрожь. Несколько раз повторялся один и тот же припев:

Вдруг волхв остановился, смолк, трудно переводя дух, потом взял сумку и начал вытаскивать разные колдовские принадлежности: кремень, огниво, трут, пучок какого-то сухого зелья, также, длинное шило и маленький закопченный горшок с отогнутыми наружу венцами, как в макитры.

Все это разложил на скамье.

Высек огонь, зажег зелье — от него по хижине пошел легкий приятный дух. Обкурив со всех сторон раненого, колдун бросил огарки в открытую печь в углу — и принялся снимать с улицкого князя плотные засохшие повязки. Ему кинулась помогать княгиня Искра.

Долго молча смотрел на рану в груди.

— Наконечник стрелы там?

— Там, — ответила княгиня.

— Гм, гм, плохо, — волхв побурчал под нос и глянул на Лыбедь. — Принеси, отроковица, кусок полотна и кувшин теплой воды. А вы, — обратился к мужчинам, — помогите мне вытянуть из раны подарок гуннского лучника. Держите князя крепко!

Тур и Кий, стиснув зубы, взяли князя Добромира за руки и за ноги. А Ракша осторожно окунул шило в рану.

Княгиня ойкнула и отвернулась. Кий почувствовал, как у него в руках встрепенулось, напряглось и замерло княжеское тело. Из раны пошла кровь.

— О, боже! — прошептал побледневшими устами князь Добромир.

Волхв ни на что не обращал внимания. Быстро подковырнул и вытянул небольшой наконечник гуннской стрелы.

— Есть! — и бросил в печь.

Тем временем Лыбедь принесла теплой воды и кусок отбеленного на солнце полотна. Волхв обмыл раны на груди и на ноге, смазал светло-коричневой мазью, которую зачерпывал из горшка просто пальцем, а потом туго перевязал их.

После этого еще немного пробормотав какие-то свои заклинания, во второй раз обкурил князя дымом благоухающего зелья и начал складывать свою знахарскую утварь в сумку.

На улице Кий спросил:

— Выздоровеет князь? Помогут ему твои лекарства, волхв?

— Не каждому мои лекарства могут помочь — ответил старик и, оглянувшись, умерил голос:- Не мази исцеляют, а боги! А они отвернулись от улицкого князя. Душа его уже готовится оставить тело и переселиться к предкам…

— И никакой надежды?

— Надо жертвой задобрить Световида… Тогда возможно…

Старый Ракша смолк и повернул в свою сторону, а Кий, потрясенный словами колдуна, остался стоять на месте. К нему подошла Цветанка, спросила тихо:

— Он умер?

У нее в глазах стояли слезы.

— Нет, живой.

Кию не хватило духа сказать девушке, что надежда на выздоровление князя совсем мала, если она вообще есть, и он смолк. Смотрел, как еще больше побледнело девичье лицо, а в глубоких темных зрачках затаился страх.

— Слышит мое сердце — умрет — прошептала Цветанка и заплакала.

Она стояла перед ним, уставшая тяжелой, опасной дорогой, разбитая горем. Руки и ноги в крови, поцарапаны колючими кустами и бурьяном, которых вдоволь росло по степному бездорожью. Густые косы спутались на голове, рубашка в нескольких местах разорвана.

— Не плачь, — Кий дотронулся до ее плеча. — Сегодня отнесем богам жертву, чтобы защитили его. А если случится хуже всего, ты не останешься одинокой. Мой род не даст тебе погибнуть. Я возьму тебя в жены, буду защищать тебя. Щек и Хорев будут помогать. Сестрица Лыбедь будет заботиться о тебе. Не плачь!

Девушка заплакала еще сильнее. Кий растерялся. Подошла Лыбедь.

— Чего она?

— Из-за отца убивается… Из-за князя, — и юноша, обрадовавшись приходу сестры, сказал:- Возьми ее, Лыбедко, искупай, переодень в чистую одежду, приголубь. Ну, сама знаешь, что нужно. Присмотри, как за родной… Иди!

Разговор Тура с Крэком не дал ничего нового. Тех несколько слов, которые еще остались в памяти старейшины от молодых лет, когда ему приходилось встречаться с гуннами, явно не хватало, чтобы понять что-либо. К тому же Крэк тоже не проявил ни малейшего желания понять, о чем его спрашивали. Сопел носом и молча смотрел из-под тяжелых век на светлоглазых молодых руссов и их сивочубого отца.

Тур плюнул в сердцах.

— Ничего не добьемся от этого чучела. Собирайте, ребята, младшую дружину! Пусть отроки садятся на коней и мчат от рода к роду от веси к веси! Пусть оповещают всех, чтобы держали наготове и копья, и луки, и мечи, и щиты, — гунны близко!. А мы сейчас принесем богам жертву, а завтра поедем к князю Божедару на Родень — отвезем пленного и расскажем об опасности.

— Ладно, отче, соберем, — ответил Кий и вернулся к Щеку. — Иди, брат, подай воинам знак тревоги! Пусть собираются у Свитовидовой скалы!

Щек тряхнул своим кудрявым чубом и, не перепутав ничего, отошел в сторону, заложил в рот четыре пальца, свистнул оглушительно. На его свист со всех сторон к нему поспешили отроки. Щек передал им приказ Кия, и они быстро помчались к окружающим поселкам.

— Сейчас будут, — сказал, вернувшись, Щек. — Ребята у меня — одна нога здесь, а вторая — там…