Александр Сегень - Ричард Львиное Сердце: Поющий король

Она оказалась девушкой, и они оба плакали, как дети, когда все свершилось в первый раз.

— Глупый, глупый, как ты мог бояться, что я побрезгую тобой, — с укором шептала Беренгария.

— Беранжера, девочка моя! Ты ждала меня! Какое счастье! Ты такая чистая, сама чистота, а я… Какую жизнь я вел до тебя!..

— Ты — пламя, а где пламя, там и угли и сажа, — отвечала мудрая жена — теперь уже жена Ричарда.

— Господи… — снова задыхаясь от нежности, шептал Ричард. И из нежности вновь рождалось желание. — Свет мой!

— Свет твоего пламени, — отвечала Беренгария, с радостью и дрожью встречая желание своего мужа — теперь уже мужа.

Боже, это произошло уже дважды, и Ричард вновь ужаснулся тому, как быстро летит время. Они уже дважды муж и жена, а еще так недавно стояли в оцепенении, боясь тронуть чистую гладь.

И Беренгария вновь плакала, и Ричард тоже не в силах был сдержать слезы. Но теперь мужество возвратилось к нему, он почувствовал прилив гордости и сил, а главное, что плевать на прыщи! Он встал и, не стесняясь, прошел к столику, где стояли вина, налил два стакана, принес себе и ей. Красное вино, красное, как пятнышки на простыне.

— Как хорошо! — отплакавшись, вздохнула Беренгария. — Господи, какое счастье!

— Выпьем за него, за наше счастье, — протянул Ричард стакан, наполненный до краев.

— Выпьем много? — лукаво спросила жена. — Увидим Бога?

— Бог сейчас переполняет мою душу, — ответил муж. — Надо угостить Его душистым кипрским.

И они стали жадно пить вино. И еще два раза Ричард подходил к столику, а когда они выпили по три стакана, он сказал:

— Вина-то мы осушили по три чаши, а любви еще только по две.

И в третий раз они стали мужем и женой, и долго, небывало долго пили эту третью чашу любви, какой-то бездонной она оказалась.

— Где же дно? — спрашивал Ричард со стоном.

— Может быть, его нет? — будто откуда-то издалека отвечала Беренгария.

Но они добрались все же до третьего дна, и когда это случилось, Беренгария, взмокшая, выскользнула из влажных объятий мужа, подползла к краю имплювия и перекатилась в воду, в лепестки роз, в отражения звезд. А Ричард, разбросав во все стороны руки и ноги, лежа на спине, смотрел то вверх, на звезды, сияющие в отверстом потолке, то вниз, на звезду, купающуюся в водоеме. Ему жадно хотелось теперь петь, но сил не было, и он не в состоянии был даже спеть тихо-тихо. Потом он тоже перекатился из постели в имплювий, погрузился в прохладу воды, нашел там возлюбленное тело, обвился вокруг него, целовал мокрое лицо, глаза, губы, лоб, щеки, мокрые волосы, плечи, руки, всю ее, свою жену Беранжеру.

— Я вся засыпаю, — пробормотала она, и они выбрались из водоема, быстро обтерлись хлопчатыми покрывалами, легли, сплелись друг с другом и канули в сон.

Во сне Ричард ничего не видел, и, может быть, потому, когда он открыл глаза и увидел склонившуюся над его лицом рыжую морду коня, он подумал, что это сновиденье. Конь внимательнейшим образом разглядывал Ричарда. Выражение его морды было даже каким-то насмешливым.

— Что это еще за рыжий нахал? — спросил наконец король Англии.

В ответ на это конь гоготнул и отошел, цокая копытами. Ричард приподнялся, освобождаясь от объятий жены, и помотал головой, стряхивая с себя остатки сна. В атриуме царили теперь рассветные сумерки, небо в прямоугольнике комплювия было сизым, постепенно наполняясь лазурью. Но конь был рыжий, той в точности рыжины, как волосы и борода у Ричарда.

— Ничего не понимаю, — засмеялся король Англии.

Конь подошел к имплювию и стал пить воду и розовые лепестки.

— Ах, — вздохнула Беренгария, просыпаясь. — Боже, как сладко болят все мои косточки.

— И у меня, — счастливо смеялся Ричард. — Будто я вчера участвовал в трех сражениях.

— А разве не в трех? — улыбнулась Беренгария.

— В трех, в трех, — кивнул Ричард. — Смотри, кто пришел первым поздравить нас с тремя вчерашними победами.

Приподнявшись, Беренгария воззрилась на коня, пьющего их воду, ту воду, в которой они вчера ночью купались, и спросила:

— Откуда здесь взялась эта рыжая зверюга?

— Сам не знаю, — пожал плечами Ричард. — Подшутил кто-то. Скорее всего — король Иерусалимский. Он намекал, что у него для меня приготовлен какой-то особенный подарок.

— Редкостной красоты конь, — похвалила Беренгария. — На тебя похож.

— Рыжиной?

— Не только рыжиной. Всею статью. Посмотри, а взгляд-то у него какой!

Конь, будто услышав и поняв, что говорят о нем, поднял голову, повернул морду в сторону молодоженов и внимательно на них смотрел. Потом иготнул тихонько и ласково, шагнул раз, шагнул два, приблизился к брачному ложу короля и королевы Англии, дружелюбно тюкнулся мокрым носом в плечо Ричарда.

— Иди, иди прочь, рыжий нахал Фовель [60] Февель ( фр . fauve) — рыжий, нахальный, дикий; fauvel — производное от всех этих трех значений. , - отмахнулся от коня Ричард. — Так и буду звать тебя — Фовель. Если ты, конечно, принадлежишь мне. А если и не принадлежишь, я выкуплю тебя за любые деньги. Ведь ты и впрямь первым пришел поздравить нас в это сладостное утро. Эй, Фовель!

— Как есть Фовель, — согласилась с новым прозвищем коня Беренгария. — Рыжая бестия.

— Да, нынешнее время все сплошь окрашено в рыжий цвет, — усмехнулся Ричард.

— Что ты имеешь в виду, сердечко мое львиное?

— Как что? Я — рыжий, Барбаросса был рыжий, Барбруж, и Филипп-Огюст тоже скорее рыжий, чем светловолосый. Говорят, что и Саладин рыжий. Вот и конь мой отныне — Фовель.

— Обожаю тебя, рыжий лев мой, — залюбовалась сверканием изумрудных глаз Ричарда новая королева Англии. — Скажи, милый, а по утрам ты участвуешь в сражениях?

— Что? По утрам? В сражениях? Еще как! С еще большей яростью!

Тем, что происходило дальше на его глазах, конь был несколько удивлен и озадачен.

В полдень новобрачные вновь проснулись в объятьях друг друга. Голос из таблиния робко осведомился:

— Не желают ли король и королева выйти к тем, кто хочет их поздравить?

— Это ты, Угудеусь? Пошел к черту! И передай всем, что я вежливо прошу их пойти туда же.

— А я проголодалась, — промолвила Беренгария. — Может быть, сходим к ним ненадолго? Пообедаем с ними в саду и вернемся сюда, к нам.

— К нам… Боже мой, к нам… — растрогался Ричард. — Но ведь это не наш дом. Как же мы потом будем скучать по нему, по этому месту, которое мы впервые назвали «к нам». Когда я завоюю Святую Землю, я выкуплю Базилею Кефалию, и мы будем подолгу жить здесь.

— Да, здесь чудеснее, чем где бы то ни было.

— Я всюду буду строить дворцы с атриумами.

— Да, любимый!

— И мы будем сражаться в них без устали.

— Да, мое Львиное Сердце!

— Смотри-ка, конь по-прежнему тут.

— Все же придется пойти к людям, хотя бы для того, чтобы узнать, откуда взялся этот Фовель.