Кен Фоллетт - Столпы Земли

Уильям сообразил, что эту старую историю можно использовать с выгодой для себя.

— Так давайте убьем этого Джека Джексона, — как бы между прочим сказал он.

Уолеран в очередной раз презрительно кивнул.

— Зачем лишний раз привлекать к нему внимание? Не дай Бог, всплывут подробности убийства его отца.

Уильям был явно огорчен. Он долго размышлял над этим в полной тишине. Но тут его словно осенило:

— Совсем необязательно. — Оба с недоверием посмотрели на него. — Джека можно убрать, не привлекая внимания.

— Тогда скажи как?

— Он может погибнуть во время налета на Кингсбридж, — сказал он, с удовольствием заметив на их лицах выражение испуганного почтения к его сообразительности.

Ближе к вечеру Джек с Филипом обходили строительную площадку. Руины алтаря уже разобрали, и они высились двумя огромными кучами в северной части монастырского двора. Появились новые леса, и каменщики споро восстанавливали рухнувшие стены. Вдоль здания лазарета лежали штабеля бревен.

— А ты здорово продвигаешься, — сказал приор.

— Хотелось бы побыстрее, — ответил Джек.

Они внимательно осмотрели фундамент поперечных нефов. Человек сорок-пятьдесят рабочих копались в глубоких канавах, набивая землей огромные ведра, остальные крутили вороты, поднимая их на поверхность. Здесь же, неподалеку, аккуратно сложили каменные блоки для фундамента.

Джек привел Филипа в свою мастерскую. Она была намного больше, чем каморка Тома. Одной стены вообще не было, для лучшего освещения. Половину площади пола занимал настил из толстых досок с бортиком. В такие формы он заливал штукатурку. Когда она немного подсыхала, по ней можно было чертить заточенным куском железного прута. Другими инструментами были циркуль, поверочная линейка и угольник. Так он прорабатывал детали. Метки и линии, когда их только наносили, получались четкими и белыми, но очень быстро они расплывались и становились почти незаметными, так что поверх них можно было смело делать новые рисунки. Научился он этому еще во Франции.

Всю оставшуюся часть помещения занимал верстак, на котором Джек работал с деревом, делая из него шаблоны. По ним каменотесы будут вытачивать каменные блоки.

Темнело. На сегодня хватит, решил Джек. Он начал складывать инструменты.

Филип взял в руки деревянный шаблон:

— Это для чего?

— Для плинтуса в основании простенка.

— Ты, смотрю, заранее все готовишь.

— Я просто жду не дождусь по-настоящему приступить к строительству.

Все эти дни их разговоры были только деловыми и немногословными.

Филип положил шаблон на место:

— Мне пора. Скоро вечерняя служба.

— А я, пожалуй, навещу свою семью, — с кислой миной сказал Джек.

Филип остановился в дверях, обернулся, словно собирался что-то сказать, но только с грустью взглянул на юношу и вышел.

Джек закрыл на замок ящик с инструментами. Черт его дернул за язык говорить про семью. Он согласился работать на условиях приора, и нечего было теперь жаловаться. Но он постоянно злился на Филипа и не всегда мог сдерживаться.

В полночь он вышел с монастырского двора и направился в бедняцкий квартал, к домику Алины. Она счастливо улыбнулась, увидев его. Джек тоже очень обрадовался, но они не поцеловались: теперь они старались даже не касаться друг друга, боясь, что не смогут сдержать своих чувств, и тогда им придется либо расстаться возбужденными и неудовлетворенными, либо отдаться своей страсти и нарушить обещание, данное приору Филипу.

Томми играл на полу. Ему было уже полтора года, и его новой забавой было вставлять одни предметы в другие. Перед ним лежало четыре или пять мисок, и он неутомимо пытался вложить меньшую в большую и наоборот. Джек очень удивился: неужели тот не соображает, что большая миска никогда не поместится в маленькой; он считал, что даже малыши должны понимать такие вещи. Но Томми точно так же пытался овладеть пространственным воображением, как Джек бился подчас в попытках мысленно увидеть нужную форму камня для свода.

Джек приходил в восхищение от Томми, но одновременно у него появлялось и чувство тревоги. До сего дня он никогда не сомневался, что в любой момент может найти работу, не потерять своего места, прокормить себя и семью. Даже когда отправился во Францию, у него и в мыслях не было, что он вдруг будет нуждаться и голодать. Но теперь ему очень хотелось спокойствия и уверенности в завтрашнем дне. Забота о Томми стала главным в его жизни. Впервые он почувствовал себя ответственным за кого-то.

Алина поставила на стол кувшин вина и ароматный пирог и села напротив Джека. Он налил себе стаканчик и с удовольствием выпил. Алина дала кусочек пирога Томми, но есть тому не хотелось, и он смахнул его со стола на пол.

— Джек, мне нужны деньги, — сказала Алина.

Он, похоже, был очень удивлен:

— Я же даю тебе двенадцать монет в неделю. Это половина того, что я зарабатываю.

— Извини, но ты живешь один. Тебе не нужно так много.

Джеку показалось, что это уже чересчур.

— Рабочие на стройке получают шесть монет в неделю, а у многих — по пять-шесть детей!

Алина смотрела сердито:

— Я не знаю, как жены твоих рабочих ведут хозяйство, меня этому не учили. На себя я совсем ничего не трачу. А ты каждый день приходишь обедать. И потом, еще Ричард…

— А что Ричард? — Джек тоже разозлился. — Он уже может сам о себе позаботиться.

— Он ничего не умеет.

Джек решил, что кормить еще и Алининого брата будет слишком большой обузой.

— Я и не знал, что должен еще и о нем заботиться, — сказал он.

— Я должна. И если уж ты содержишь меня, то позаботься и о нем.

— На это я, по-моему, согласия не давал, — строго сказал он.

— Не злись, прошу тебя.

Но было поздно: Джек уже разошелся.

— Ричарду уже двадцать три. Он на два года старше меня. С какой стати я должен кормить его? Почему мне приходится есть на завтрак черствый хлеб, тогда как он уплетает бекон на мои деньги?

— Кроме того, я опять беременна.

— Что?

— У меня будет ребенок.

Гнев Джека сразу улетучился. Он схватил ее за руку:

— Вот здорово!

— Ты рад? — сказала она. — Я боялась, что ты разозлишься.

— Разозлюсь? Да я на седьмом небе от счастья! Мне не пришлось увидеть Томми грудным младенцем, так что теперь я смогу наконец узнать, чего лишился в свое время.

— А как же насчет дополнительных обязанностей и денег?

— Да к черту эти деньги! У меня просто плохое настроение, потому что нам приходится жить раздельно. У нас полно денег! Ты только подумай: у нас будет еще один ребенок! Хорошо бы родилась девочка. — Он о чем-то задумался и нахмурился: — А когда…

— Я думаю, в последний раз, когда мы были вместе, перед тем как Филип заставил нас жить порознь.