Раффи - Самвел

Хотя этот вновь введенный праздник был совершенно чуждым для армян; все же мать Самвела, царица праздника, сумела устроить его с таким вкусом и умением, что многие стремились принять в нем участие если не из сочувствия к хозяйке, то хотя бы из любопытства. Но немало было и таких, которые приготовились участвовать в нем с подлинным удовольствием, — глубокие следы древних языческих обычаев и древних культов еще не исчезли в христианской Армении. Некоторые из гостей присутствовали на празднике из боязни обидеть мстительную княгиню: сестра Меружана не уступала ему в жестокости, но не обладала его великодушием.

Княгиня продолжала одиноко ходить по роскошному залу в ожидании посетителей, которые вскоре должны были явиться, чтобы поздравить ее с новым годом. Она любовалась роскошью окружавшей обстановки и восторгалась. Но ее восторг был неглубоким, он исчезал в ту самую минуту, когда она пробовала заглянуть в свою душу. Давно уже она не получала вестей от мужа. Не имела известий и о сыне Самвеле. Не знала, что делает ее брат Меружан. На целых пять месяцев суровая зима прервала всякое сообщение замка с остальным миром, и потому ей еще не было известно о том, какие несчастья и горестные события произошли в северных частях Армении. Но внутреннее чувство подсказывало ей, что произошло что-то недоброе.

Она уже не раз замечала, что окружающие о чем-то перешептывались, что-то скрывали от нее, и эти тайные перешептывания рождали в ее и без того беспокойной душе тяжелые подозрения. От нее не ускользнуло и то, что с некоторых пор многие из ее подчиненных стали проявлять какое-то безразличие, какую-то неискреннюю покорность, как будто их к этому принуждали. Что это значило? Она затруднялась объяснить.

Вести о поражении Меружана и тяжелое известие об убийстве Вагана его родным сыном лишь недавно дошли до Тарона. Но эти вести все еще казались недостоверными. Некоторые боялись им верить, иные же, если и верили, страшились рассказывать другим. И все же эти слухи вызывали в замке глубокую радость, хотя еще никто не осмеливался открыто выражать свои чувства.

Она сделала больше, чем можно было сделать. Те чуждые новшества, которые ее мужем и братом были введены в Армению огнем и мечом, она внедрила в доме Мамиконянов посредством бескровной борьбы, в том доме, который издавна был примером христианского благочестия. Как она радовалась, как она была довольна своими удачами! Она считала, что почва уже подготовлена и засеяна, оставалось лишь собрать жатву. И как возрадуется ее супруг, когда, вернувшись в свой дом, увидит все в полной готовности.

Что же толкало эту тщеславную женщину вмешиваться в религиозные дела, доступные более сильным умам? На первый взгляд, ничто! Если ее муж и брат проводили свои незаконные меры по различным политическим соображениям, то в ней отсутствовали эти стремления. Она также не имела твердых религиозных убеждений. Но как женщина, она обладала одним качеством: она была аристократка в полном смысле этого слова. Все, что исходило из верхов, по ее мнению, было прекрасно.

Находясь в свойстве с царской семьей Персии, она много раз имела случай бывать во дворце персидского даря и была знакома с семьей Шапуха. Царский двор вызывал в ней восторг. И подобно тому как ей были по душе одежды и украшения жен Шапуха, точно так же ей нравилась и та религия, которую исповедовал Шапух. Она стремилась во всем ему подражать. Старалась, чтобы ее дети говорили на том же языке, какой был принят при персидском дворе, чтобы они получили высшее воспитание, подобающее персидскому двору. То, что было родным, армянским, казалось ей простонародным и даже постыдным. Для чего постоянно краснеть перед персами? К чему отставать? — вот какие мысли волновали ее.

Она подошла к окну и взглянула на солнце. «Почему гости так запаздывают?.. Что это значит?..» — подумала она, и в ее нетерпеливом взоре появились искорки гнева. Неужели же все ее приготовления были напрасны?

Слуги попеременно входили и выходили, внося и унося различные предметы. Вошел и подобострастный главный евнух Багос, с безволосым и наглым лицом.

Хотя Багос пользовался полным доверием княгини, она все же сочла ниже своего достоинства сообщить ему свои сомнения: пройдет ли празднество с подобающей торжественностью? Однако хитрый евнух настолько хорошо знал характер своей княгини, что с первого же взгляда понял, какие чувства волновали ее. Лицемерно улыбаясь, он сказал:

— Некоторое вещи, княгиня, надо вынести.

— Почему?

— Не хватит места для всех посетителей.

— В этом огромном зале?

— Но ведь и число посетителей будет огромно.

Княгиня обрадовалась. Но, скрывая свою радость и представляясь немного рассерженной, она сказала:

— Посетители должны привыкать к порядку, Багос. Нет надобности, чтобы каждый из них обязательно оставался в зале и занимал лишнее место. Они придут, выразят общепринятые добрые пожелания и, получив мое благословение, удалятся в соседнюю комнату и будут там ожидать. Когда прием окончится, они вместе со мной отправятся в капище, чтобы поклониться священному огню и присутствовать при торжественном обряде жертвоприношения. Понял? Иди скажи начальнику двора. Он эти порядки хорошо знает. Пусть все обряды проведет так, чтобы все было подобающим образом и торжественно…

Начальник евнухов поклонился и, не переставал улыбаться, удалился.

Княгиня осталась одна. Теперь она была спокойна, так как надеялась, что празднество будет иметь полный успех.

Не прошло и четверти часа, как вошел один из придворных с сообщением, что вельможи и военачальники желают ей представиться.

Она поднялась на возвышение и уселась в роскошное кресло. Придворные высокого звания встали рядами по обе стороны. Все они блистали роскошными праздничными одеяниями и были при позолоченном оружии.

Вошли военачальники и представители высшей знати. Они отдали княгине глубокий поклон и молча выстроились вдоль стен зала. Княгиня с особой благосклонностью обратилась к прибывшим со следующими словами:

— Слава и благодаренье лучезарному Ормузду, который удостоил меня судьбы счастливейшей из счастливых. Я имею счастье, о дорогие старейшины, вместе с вами отпраздновать этот торжественный день, которому радуется вся вселенная. Птица и зверь, дикое растение, цветок и огромная пихта в лесу сегодня ликуют, потому что наступившая весна принесла им новый год и новую жизнь. И человек тоже обязан приобщить свою радость к общему восторгу природы. Прошла зима с ее убийственными стужами, прошло царство сумрака и тумана. Для нас настал день лучезарного тепла. Сошел с неба священный огонь и своей животворной мощью оживил похолодевшую вселенную. Мертвая почва получает силу, спящие деревья пробуждаются. Всюду заметно дыхание божества, всюду воскресает вымершая жизнь. Вместе с общим оживлением природы начинается и работа человека. Пахарь отправляется с сохою в поле. Виноградарь начинает возделывать сырую почву. На зеленеющих лугах бродят овцы пастуха. Работа закипает, когда возрождается пробудившаяся земля. Наш долг, о дорогие старейшины, священная обязанность каждого человека, как наиболее разумного из всех существ и как наиболее щедро пользующегося дарами природы, состоит в том, чтобы прежде чем начать свою работу, воздать благодарение тому, кто даровал нам все эти блага. Поэтому-то нашими достойными предками и установлено празднование начала весны. Но мы, недостойные их потомки, забыли об этом великом дне. Восстановим же справедливое и истинное, возвратимся к естественному, о дорогие старейшины! Там, в неугасимом капище, пылает божественный огонь: творящая сила, дарующая всей вселенной жизнь и тепло. Пойдемте же и выразим нашу любовь и наше благодарение торжественным жертвоприношением той силе, которая являет непостижимую священную сущность божества на нашей земле, и да будет благословенно оно!