Раффи - Самвел

Юный Иусик стоял у стены и сверкающими глазами смотрел то на своего господина, то на старика Арбака. Он беспокоился. Ему хотелось знать, возьмет ли господин его с собою? Радость его была безгранична, когда Самвел, обратившись к Арбаку, сказал:

— Я благодарен матери, что она предоставила мне выбор. Я возьму с собою всех своих людей. Распорядись, дорогой Арбак, чтобы к утру все были готовы.

— Я уже распорядился! — ответил старик.

Тут Иусик, сильно краснея, выступил вперед и пробормотал:

— У меня просьба к моему князю.

— Какая?

— Лошадь моя прихрамывает после того, как ее подковали.

— Арбак прикажет дать тебе другую из моей конюшни по твоему выбору.

Лицо юноши засияло от восторга.

Арбак поднялся.

— Куда ты? — спросил Самвел.

— Еще много дел… пойду распорядиться.

— Спасибо, дорогой Арбак. Я должен выехать рано утром!

Старик многозначительно покачал головой и, не оглядываясь, вышел из комнаты.

После его ухода Самвел еще больше, повеселел. Подготовка к путешествию, хотя и не вполне, но в некоторой степени соответствовала его планам. Он не ожидал, что мать позволит ему взять с собой своих людей. А их было больше, чем тех, кого назначила она.

Самвел ходил по комнате, усиленно потирая руки и делая в уме расчеты. Иусик, пользуясь хорошим настроением князя, осмелел и решил обратиться к нему с новой просьбой. Однако на сей раз он колебался, и бойкий язык его, никогда не нуждавшийся в словах, на этот раз не повиновался ему. Сконфуженно опустив голову, он переминался с ноги на ногу и уже несколько раз почесывал затылок: «Сказать или не сказать?»

Если бы Самвел хоть раз взглянул на бедного юношу, он сразу заметил бы его беспокойство. Но Самвел был увлечен приятными размышлениями и совершенно не обращал на него внимания.

Юноша несколько раз кашлянул. Его покашливание привлекло внимание Самвела, который посмотрел на возбужденное лицо Иусика и спросил:

— Ты хочешь еще что-то сказать?

— Как мне сказать?.. господин мой, — чуть слышно, потупясь, пробормотал Иусик.

— Ну, так говори, как всегда говоришь, — засмеялся Самвел. — Что же ты стесняешься?

Смех господина приободрил юношу, и он со слезами на глазах сказал:

— Сегодня «она» целый день плакала…

— Кто? Нвард?

— Да, князь.

— Из-за чего же?

— Она узнала, что я поеду с моим князем…

— И загрустила?

— Нет, господин мой. Я дал ей слово…

— Какое слово?

— Что на этих днях…

— Поженитесь? Не так ли?

— Да, князь.

— Так чего же ты хочешь? Остаться и жениться?

— Нет, нет, господин мой, но… Я еще с нею не обручился.

Самвел немного подумал и сказал успокаивающе:

— Половину твоего обещания можешь сдержать теперь: обручись сегодня, а обвенчаешься, когда вернемся. Не знаю, правда, когда вернемся… Но когда бы то ни было, я обещаю обвенчать тебя с Нвард. Она хорошая девушка! За эти дни она оказала мне много услуг и потому достойна особой награды. Я прикажу Арбаку выдать ей из моей казны самый дорогой обручальный перстень.

Смущенный Иусик не знал, как выразить свою благодарность. Слезы радости брызнули у него из глаз. Он упал на колени и хотел поцеловать ноги князя.

Самвел остановил его.

— Встань! Как Нвард — хорошая девушка, так ты — хороший слуга.

В это время дверь с шумом распахнулась, и в комнату влетел юный Артавазд, сын Вачэ Мамиконяна. Он бросился Самвелу на шею, крепко прижал свою красивую голову к его лицу и в величайшем восторге воскликнул:

— Ах, если бы ты знал, Самвел, как я рад, как я рад! Трудно даже выразить!..

— Что это тебя так обрадовало? — спросил Самвел, с трудом высвободившись из объятий бойкого юноши.

— Сядем, расскажу. Ужасно устал, ужасно!..

Они сели на диван. Лицо юноши раскраснелось. Видно было, что он от своего дома до дома Самвела все время бежал. Передохнув немного, сказал:

— Сегодня утром я узнал, что ты едешь встречать своего отца; я и подумал: «Самвел едет, отчего бы и мне не поехать?» Сейчас же побежал к Мушегу, поцеловал ему руку, поцеловал ногу, и, наконец, получил его согласие. Потом побежал к твоей матери, расцеловал ее, — и она тоже согласилась. Осталась еще моя мать, но ее убедить поцелуями было довольно трудно. «Знаешь, — говорю я ей, — Меружан едет, Ваган едет, с ними великие полководцы персидского царя, надо и мне явиться к войскам, показаться им. Там соберутся все сыновья нахараров, а я чем хуже их? И стрелять умею, и копья бросать…» Словом, сказал ей все, что только мог. Ты ведь знаешь, все матери тщеславны, особенно в отношении сыновей! Ей захотелось, чтобы ее сын был также среди сыновей нахараров и удивил персов. Ловко я устроил?

— Неплохо, — ответил Самвел, — хотя и много наврал.

— Нет, бог свидетель, я не врал, только немного прихвастнул! — ответил юноша краснея. — А что мне было делать? Хочется поездить, увидеть свет, а они держат меня дома, как робкую девицу. Я уже не маленький, пройдет год, другой, и у меня уже вырастут усы… Тогда скажут: «Ты мужчина!» Теперь же меня и за мужчину не считают. Всю ночь не буду спать, — перешел он к другому, — не буду спать до рассвета. Когда утром надо куда-нибудь ехать, мне всю ночь не спится. Надо все подготовить, все предусмотреть…

Этот словоохотливый юноша, которого мы видели в первый раз в саду князя Мушега, когда он упражнялся с подростком Амазаспом в стрельбе из лука, был полон жизни и огня, и, конечно, мог принять участие в походе. Но Самвел опасался, как бы неопытный и простодушный мальчик не помешал его планам, не оказался лишней обузой. Поэтому он медлил с ответом. Артавазд, взяв его руки в свои и прижав к своим губам, сказал:

— Все согласны, милый Самвел, теперь все зависит от тебя. Скажи, ты согласен взять меня с собой?

Заметив, что Самвел не торопится с ответом, он добавил:

— Если ты не согласишься, я все равно поеду!..

Самоуверенность юноши была несколько преувеличенной. Но Самвел знал его безудержный, пылкий характер. Действительно, если бы Самвел не взял его с собой, он поехал бы и один.

Самвел подумал: «А ведь он может мне пригодиться…» и, обняв его, сказал:

— Не огорчайся, дорогой Артавазд, ты будешь украшением моего конного отряда. Я без тебя и шагу не сделаю. Беги, готовься к отъезду.

Артавазд вскочил и, от радости забыв даже проститься, выбежал из комнаты. Слуга с фонарем ожидал его в прихожей. Он быстро пошел, опередив слугу. Слуга нес фонарь сзади, едва поспевая за своим молодым господином.

Три дня прошло после той ночи, когда гонцы привезли в Вогаканский замок тяжелые вести из Тизбона.

Через три дня из замка Вогакан выехали два двоюродных брата: утром Самвел, торжественно сопровождаемый конным отрядом, а ночью Мушег — тайно и только со своими двумя оруженосцами.