Йорам Канюк - «Эксодус». Одиссея командира

Бомбардировка в море была очень сильной, и от ударной волны у Йоси в правом ухе лопнула барабанная перепонка, в результате чего он навсегда на это ухо оглох. Кроме того, в ухе началось воспаление и Йоси мучили сильные боли, поэтому ему дали неделю отпуска. Однако вместо того, чтобы обратиться в больницу, он поехал в Тель-Авив и сразу же по прибытии отправился в кафе «Атара» — «штаб-квартиру» Ицхака Садэ. Садэ посмотрел на него так, словно они только что расстались, и сказал:

— Хорошо, что ты вернулся. Поедешь со мной в Хайфу. Жаль, что ты не явился два дня назад. Мы возобновили сотрудничество с англичанами, и нам предложили провести операцию на нефтеперерабатывающем заводе в Триполи. Мы послали туда катер «Морские львы» с двадцатью тремя бойцами. Я хотел назначить командиром тебя, потому что Цви Спектор был ранен, но тебя здесь не было, и мне ничего не оставалось делать, как назначить его.

Они отправились в Хайфу, поселились в гостинице на горе Кармель и всю ночь смотрели в бинокль на противоположный берег залива, ожидая, что вот-вот увидят в море катер Спектора, однако тот так и не появился. Он бесследно пропал, и судьба его до сих пор неизвестна.

Исчезновение Спектора Йоси пережил очень тяжело. Как когда-то в детстве, он снова ощутил тяжелую утрату. Ему не давала покоя мысль, что человек, которого он так любил, погиб вместо него. Он жалел, что в нужную минуту не оказался на месте, и испытывал чувство вины. Правда, он загнал это ощущение глубоко внутрь, никогда не говорит о нем, однако оно сопровождает его всю жизнь.

Через неделю, когда отпуск закончился, его грузовик в составе колонны был отправлен на Кавказский фронт, на помощь Красной армии. Поездка по пустыне продолжалась четыре дня. Но когда Йоси во главе колонны прибыл в Багдад, приказ следовать на Кавказ был отменен, и его послали в Сингапур воевать с японцами. Однако в последний момент и этот приказ отменили — Йоси снова отправили в Ливийскую пустыню, где в то время вела наступление армия немецкого фельдмаршала Эрвина Роммеля. Что же касается Сингапура, то туда послали другой полк, однако через три дня после его прибытия Сингапур пал и полк в полном составе попал в японский плен.

Йоси снова подал прошение определить его на бомбардировщик, но опять получил отказ.

Тем временем ухо у него продолжало гноиться и болеть, и врачи решили отправить его в Газу на операцию, однако он отказался. После исчезновения Спектора ему хотелось вернуться домой. Он подал прошение о демобилизации по ранению, и оно было удовлетворено. Перед демобилизацией его наградили медалью.

В конце 1941 года Йоси явился в штаб «Хаганы» в Тель-Авиве. Об истории с его дезертирством было решено забыть.

Среди еврейского населения Палестины, более трети которого к тому времени составляли беженцы из нацистской Германии, царил страх, граничивший с паникой. Роммель захватил весь север Африки, и его армия быстро продвигалась по Ливийской пустыне; англичане отступали, а по радио то и дело звучали торжествующие и хвастливые заявления немецких военачальников. Фактически единственным буфером между немцами и Палестиной оставалась теперь английская армия в Египте. Причем, как и большинство других арабов, арабы Египта были на стороне немцев и хотели, чтобы Англия потерпела поражение.

В Палестине хорошо понимали, что произойдет, если маленький еврейский ишув, окруженный со всех сторон пронацистски настроенными арабами, попадет в руки немцев. Никакого шанса на спасение в таком случае не было, и люди с ужасом представляли себе ожидавшую их резню. Тем не менее страхом были парализованы далеко не все: находились люди, которые пытались организовать оборону. В частности, в «Хагане» был разработан план под названием «Масада на Кармеле». В рамках этого плана началась подготовка к возможной, пусть даже и безнадежной, войне с немцами, и Йоси сразу же после его возвращения в ряды «Хаганы» было поручено заняться подготовкой молодых бойцов. Курсы подготовки бойцов стали составной частью операции, которая получила название «Муса-Даг в Палестине».

Кстати, не кто иной, как Ицхак Садэ, был первым, кто сформулировал принцип (который впоследствии станет руководящим принципом ЦАХАЛа), согласно которому израильтянам отступать некуда — даже в тех случаях, когда этого, казалось бы, требуют тактические соображения. Таким образом, единственно возможной обороной является нападение. «У нас, — говорил Садэ, — „линии Мажино“ нет, поэтому мы не можем позволить себе ни ошибок, ни безмятежности. Даже в мирное время».

Одновременно началась и подготовка к эвакуации населения, которому угрожала двойная опасность: с одной стороны, от немцев (в разговоре с Шаулем Авигуром верховный комиссар Палестины недвусмысленно заявил, что защищать еврейское население в случае немецкого вторжения англичане не собираются), а с другой стороны, от местных арабов.

В случае отступления предполагалось отойти в район Гильбоа, а оттуда — к Бейт-Шеану, и Йоси участвовал в разработке маршрута отхода. Параллельно создавались и проходили тренировку маленькие партизанские отряды, которые должны были действовать в тылу врага. И хотя шансы устоять перед огромной и хорошо вооруженной армией Роммеля, по общему мнению, равнялись нулю, все считали, что сражаться надо несмотря ни на что. Тот факт, что они не сидели сложа руки, а готовились к встрече с врагом, помогал обрести хоть какое-то чувство уверенности.

Когда Роммель потерпел поражение [48] Армия Роммеля была разгромлена английскими войсками под командованием генерала Монтгомери в ноябре 1942 года в битве при Эль-Аламейне. и арена боевых действий переместилась в Европу, англичане решили использовать палестинских евреев для проведения подрывных и разведывательных операций в европейских странах. С этой целью было отобрано некоторое количество бойцов, включая Йоси, и после специальной подготовки из них сформировали подрывные группы. Эти группы должны были работать в сотрудничестве с английской разведкой, и планировалось переправить их сначала в Югославию, а оттуда — в страны Восточной Европы.

Накануне отъезда Йоси и его товарищи отправились посидеть в иерусалимское кафе. В тот день ему исполнилось двадцать четыре, и в какой-то момент он вдруг вспомнил, как однажды пришел к выводу, что, скорее всего, именно двадцать четыре года на свете и проживет. Ему удалось выжить во время многочисленных сражений, удалось не погибнуть во время засад, которые они с Абду устраивали арабам на пути в Иерусалим и Ханиту, удалось остаться в живых во время четырхдневной поездки на грузовике в Ирак по Аравийской пустыне — но сейчас, именно сейчас, когда Йоси исполнилось двадцать четыре, ему предстояло отправиться на задание, шансов вернуться с которого живым было очень мало. Ведь им поручили потопить немецкий корабль на Дунае, в районе «Железных ворот» [49] «Железные ворота» — узкий участок Дуная на границе Румынии и Сербии. , чтобы парализовать движение по реке между Югославией и Румынией, а это было равносильно самоубийству. Одним словом, наступил самый подходящий момент, чтобы распрощаться с жизнью. Однако Йоси, как ни странно, совсем не чувствовал печали. Он смотрел на своих друзей, которые пили, пели и шумели — на друзей, которые проделали с ним такой долгий путь и за это время успели набраться опыта и поумнеть, но так и не успокоились и по-прежнему жаждали приключений. Он смотрел на них и сам удивлялся тому, насколько он спокоен и безмятежен.