Наталья Уланова - Лиса. Личные хроники русской смуты

Где же Сашка?..

Вечер. Ненастно.

На мгновение показалось, что по небу пробежала яркая светящаяся точка.

Метеор или спутник? Не поймёшь. Видение тотчас же исчезло.

Дождевая вода угрюмо клокочет в водосточной трубе и, набрав скорость, летит на тротуар сердитым ледяным водопадом. На бегущие по асфальту потоки даже смотреть холодно.

За окном полночь. Прямо напротив окна, в холодном и тёмном дворе, вяло горит продолговатый баллон одинокой, похожей на перезревший грейпфрут, лампочки. Назначенную ей борьбу с мраком лампочка безнадёжно проиграла. Мутное оранжевое пятно света прямо под ней не впечатлит даже отъявленного оптимиста.

В тёмной арке возникает чья-то стремительная тень.

Одетый в наглухо застёгнутую куртку мужчина. Он ступает прямо по подмёрзшим лужам, и Лисе кажется, что она слышит, как его подошвы хрустко раскалывают покрывающий их ледок на тысячи мелких мерцающих осколков. Конечно же, сквозь плотно запертое окно не проникает ни единого звука, но Лиса откуда-то помнит этот хруст и ей кажется, что она его слышит. Даже осязает. Хруст ледяного крошева настолько реален, что женщина невольно ёжится от холода. Во время беременности всё вокруг стало звучать настолько ярко и выпукло, что дальше просто некуда – звуки и запахи ощущаются, словно содранной кожей. Обострившееся восприятие позволяет чувствовать всё – даже вкус собственных нереализованных желаний. Странно, но теперь она чувствует… взгляды.

Взгляды соседей и знакомых не нравятся Лисе в особенности.

Вкус нереализованных желаний… Удивительно, но солёных огурцов уже не хочется. Не хочется даже маринованных грибочков. Их она не пробовала целую вечность.

Идущий по лужам мужчина – это её муж.

Сашка…

Лиса удовлетворенно выдыхает, чувствуя, как стремительно улучшается настроение.

Настроение – странная штука. Если бы погода менялась с такой же скоростью, как и настроение – на планете не было бы ни сельского хозяйства, ни мореплавания.

Тёплое дыхание оставляет на холодном стекле облачко быстро тающего тумана. Подсвеченный дворовой лампочкой, он смотрится очень красиво. Идущий сквозь этот туман Сашка кажется Лисе заплутавшим в непогоде сказочным странником. Странник подходит к подъезду, запрокидывает голову и, найдя её взглядом, улыбается и машет рукой. Здоровается.

Представив себя одетой в красивую полосатую шкуру, сидящей в красивой позе у входа в пещеру перед пылающим костром, Лиса вздыхает. Костёр – это тепло, а она – замёрзла.

У замёрзшей Лисы на удивление хорошее настроение.

Лестничные марши, которые теперь даются ей с таким трудом, муж преодолевает в считанные мгновения. Он, как и любой офицер, человек тренированный и сильный. У него усталый вид. Но в тепле, несмотря на усталость, его шея и руки моментально покрываются красными пятнами. «Молодая кровь играет», – говорил про такое отец.

Он в этом понимал.

Поспешные объятия, после которых между молодыми супругами возникает «нечто». Это желанное «нечто» снова соединяет обоих и расслабляет их, настраивает на умиротворенный лад. Ах, счастье, оно всегда такое сиюминутное и такое разное…

У Лисы слабеют ноги, она оступается и теряет равновесие, абсолютно уверенная, что её подхватят, удержат, не дадут упасть. После стольких часов разлуки, первые мгновения встречи – это те самые трепетные ощущения, которые делают отношения двоих ещё более близкими и доверительными.

Ещё один мостик между двумя берегами.

– Ты кого-то ждала? – совсем не к месту подтрунивает Саша в привычной для него манере. Голос у него нарочито-удивлённый. Дурашливый.

Лиса дохаживает последний месяц. Это особенное, очень серьёзное состояние.

Она постоянно вслушивается в себя, следит за каждым движением растущего в ней крохотного чуда. Состояние беременности начисто лишило её чувства юмора. Неудивительно, что поначалу она обижается.

А Саша уже давно разделся и теперь бесцельно бродит по комнатам. Лиса соскучилась и следит за его перемещениями до неприличия влюблённым взглядом. «Это – мой муж!»

Некоторое время спустя, очнувшись и с трудом вспомнив заданный ей вопрос, она отвечает на него серьёзно и основательно. Без тени улыбки.

– Тебя ждала, – голос у неё самую чуточку хрипит.

Она то ли вот-вот заболеет, то ли и в самом деле всерьёз обиделась.

Обиделась…

Огорчать Сашку Лиса не хочет, а потому не знает, куда деть наполненные обидой глаза. Не рассказывать же этому остолопу, сколько часов простояла у окна, волнуясь и высматривая его в каждом прохожем.

Сашку же явно задел изменившийся тон жены.

Обстановка в городе до сих пор тревожная. Казарменное положение для офицеров так и не отменили. Официально не отменили. Мог бы и в части остаться, не унижаться, отпрашиваясь, и не лететь к ней через весь город. Но прилетел, и на тебе – какие-то странные обиды… Хорошенькое дело!

– Ты, наверное, устала? Иди спать…

– Я?! – изумляется Лиса. – Я не устала. А ты?

– Я? – в свою очередь удивляется Сашка. – Я посижу немного, – и, предупреждая возможные возражения, заверяет: – Не волнуйся, есть не хочу, я на службе в офицерской столовке перекусил!

Лиса знает, что Сашу могли и не пустить домой, и, если бы он не поел в офицерской столовой, то сейчас, вполне возможно, спал где-нибудь на солдатской койке на пустой желудок. Поесть в обед было и рационально, и правильно. Некоторое время она взвешивает свои шансы обидеться и вменить Саше в вину то, что он пренебрегает результатами её кухонных трудов. Результат взвешивания даже ей самой кажется абсурдным и нелепым и поэтому она вздыхает, пожимает плечами и решает не обижаться.

Прежде чем уйти, Лиса оборачивается и бросает быстрый взгляд на мужа. Что этот взгляд должен в этой ситуации означать, она и сама не знает. Скорее всего – ничего. Просто ещё раз захотелось посмотреть на Сашу.

Сашкины светло-голубые глаза, которые он почему-то всегда сильно щурит, светятся тёплым светом. Обычно этот свет завораживает Лису и напрочь лишает всякой решимости вести себя независимо и неприступно. Но сегодня Сашкин взгляд держит её на расстоянии. Что-то у него там, на службе, случилось.

«Не хочет говорить? Ну и пусть!!!» – решает Лиса.

– Спокойной ночи… – прислоняет она голову к холодному дверному косяку.

Лису не оставляет ощущение, что сегодня они должны сказать друг другу что-то очень важное.

– Угу… – отвечает Сашка, не глядя в её сторону.

Опровергая только что прозвучавшее утверждение о том, что «не голоден», он хватает со стоящей на столе тарелки один из приготовленных для него бутербродов и жуёт, уставившись в принесённую с собой газету. Жуёт, читает и ерошит коротко стриженные светлые волосы.