Наталья Уланова - Лиса. Личные хроники русской смуты

Щенок явно не понимал. Он равнодушно понюхал разжеванный Лисою мякиш, словно из вежливости потыкался в него носом, и отвернулся.

– Ну и будь здоров, миленький. До завтра дотянешь? Раньше завтрашнего дня мне для тебя молока – ну никак не добыть… – Лиса внимательно посмотрела на своего найденыша и невольно улыбнулась. Она почувствовала, как в глубине её души что-то казалось бы насмерть замороженное начало отогреваться и оттаивать. – Может, ты нам счастье принёсешь, а? Так… а кто ты у нас там будешь? – Лиса уложила щенка спинкой на ладонь и, не удержавшись, указательным пальчиком погладила его бархатистый животик. – Надо же, ещё один мальчик у нас появился…

Окончательно согревшийся щенок, против такого обращения не возражал. Он в истоме раскинул всё ещё подрагивающие лапки, и вдруг засопел, как самый настоящий маленький мужчина. Судя по всему, его даже не смущала не совсем свойственная животным поза «на спине». С ладони Лисы пушистой верёвочкой, словно шнурок от старинного квартирного звонка, свесился короткий хвостик. Ей тут же захотелось за него дернуть, но она быстро взяла себя в руки: что простительно вчерашней школьнице, совершенно ни к лицу жене ушедшего на войну офицера.

Как-то незаметно щенок уснул, а молодая мать, не решаясь потревожить его легкий сон, поняла, что теперь не сможет снять пальто. Во-первых, на руках мирно спал её найденыш, а во-вторых, ей отчего-то казалось, что немного согревшаяся прилипшая к покрывшемуся испариной телу ночная рубашка – в холодной нетопленной комнате моментально остынет.

Хотелось пить. Водички бы сейчас, а ещё лучше чаю из любимой папиной чашки. Большой. Красочно расписанной.

Отец и мать Лисы, после известных старшему поколению Бакинских событий, уехали в Россию. Как и многие другие русские – на пустое, совершенно необжитое место.

Заупрямившаяся Лиса осталась одна в брошенном всеми городе.

Год 1991-й

Давным-давно родственники из Киева привезли папе подарок – красивую, расписанную красными маками чашку. С тех пор он пил чай только из неё, постоянно приговаривая, что наконец-то напивается с первого раза – «Не то, что из этих ваших „наперстков“ – выпил и ничего не разобрал».

Как-то, решив сделать папе приятное, Лиса отчистила порошком соды осевший на фарфоровых стенках темно-коричневый чайный налёт, вытерла насухо засверкавшую прежними цветами чашку и, аккуратно поставив её на краешек стола, отошла, любуясь и заранее представляя, каким довольным будет папино лицо. Чашка блестела как новенькая.

Довольная результатами своего труда Лиса принялась вальсировать на их узенькой «хрущобовской» кухоньке, напевая что-то задорное и веселое. Неосторожный взмах руки, и чашка оказалась на полу. Упав, она раскололась на несколько частей.

Незамедлительно пролитые горькие слёзы чашку не склеили…

Черепки соединяться отказались.

А ведь только что, еще минуту назад, всё было так хорошо!

Проплакавшись, Лиса уселась на краешек стоявшей в углу табуретки, поставила перед собой часы и стала обреченно ждать, безуспешно пытаясь замедлить движение минутной стрелки взглядом. Когда в дверь постучали, с ней началась истерика.

Громко рыдая, она открыла замок, и…

Папа почему-то не ругался. Он лишь вздохнул и погладил набедокурившую дочку по голове:

– Не плачь, Лиса моя хорошая. Вот вырастешь и купишь мне новую чашку. Ещё лучше этой. Ведь купишь, правда?

– Правда… – облегченно выдохнула Лиса, крепко обняла своего великодушного папу и замерла, наслаждаясь вдруг наступившим состоянием покоя. – Пап, а, сколько стоит такая чашка?

Впоследствии, наблюдая, как отец пьёт чай из какой-то другой, мелкой и явно неудобной для него чашки, Лиса терзалась непреходящим чувством вины. Нецелевых карманных денег у неё никогда не было, поэтому она несколько лет не завтракала на школьных переменах; изумляя подруг, не тратила выданные ей «на мороженое и кино» деньги; охотно сдавала редкие бутылки из-под пива, минералки и лимонада (молочных бутылок в городе её детства не было – молоко в Баку продавали исключительно в пакетах – прим. авторов ). Сюжеты якобы просмотренных фильмов приходилось выспрашивать у тех же подружек и быть готовой «восторженно» пересказать их дома… Лиса упорно собирала требуемую сумму и, в конце концов, собрала её! Потом она понемногу обошла все посудные отделы окрестных магазинов, но похожих чашек в них не было… Ей очень нужно было в Киев, но родители туда почему-то никак не ехали. И тогда Лиса стала ждать…

Ждать пришлось долго. Десять рублей несколько лет так и пролежали нетронутыми.

И вот, после седьмого класса, Лису отправили со школьной туристической группой в поездку по Западной Украине. Первая пересадка была в Киеве. В столицу Украины их группа приехала ночью. Ожидая своего поезда, все просто вповалку уснули на сложенных у стены чемоданах. Тут было не до поисков.

На обратном пути шестичасовой разрыв между поездами пришелся на дневное время, и Лиса, достав со дна сумки заветный конверт с десяткой, уговорила подружку Юльку, с которой они познакомились, и сдружилась уже в поездке, сбежать ненадолго в универмаг. Сама она идти через незнакомый город ни за что не решилась бы, но для чего им надо идти – не призналась даже Юльке. Подружки долго шли по каким-то улицам; плутали, изумляя прохожих вопросом о «самом большом в Киеве универмаге». Но Лиса была уверена, что разыскиваемый ею магазин должен быть где-то рядом, и большую, украшенную алыми маками чашку там она обязательно купит! Наконец показался универмаг, огромный как их Бакинский ЦУМ. Народа в нем было столько, что подружкам пришлось крепко держаться за руки, чтобы не потеряться. Посудный отдел Лиса нашла не сразу, но, найдя, сразу же увидела в нем то, что искала. Её ликованию не было предела!

Очередь заметно нервничала, пока Лиса, судорожно сличала сохранившийся в её воспоминаниях образ разбитой папиной чашки с той, которую по её просьбе дала ей продавщица. Чашка была такая же, но вот расцветка… Оказалось, что Лиса за эти годы позабыла расцветку разбитой папиной чашки. А тут ещё и Юлька стала канючить, что им пора возвращаться, а идти очень и очень далеко. Пришлось смириться и выбрать самую красивую из имеющихся чашек. Лиса взяла две. На случай, если… Ну на всякий случай.

Подружки не стали больше нигде задерживаться. Правда, они ещё какое-то время постояли у витрины зоомагазина, хотя хорошо помнили, что по дороге к универмагу он им не встречался. Но зато там были такие яркие, такие веселые попугайчики!