Роуз Тремейн - Музыка и тишина

Этот укус — последнее унижение, поскольку Йоханн знает, что он уродует ему лицо. Магдалене он говорит:

— Я подвергаюсь гонениям. Бог с небес посылает мне мучения.

Но Магдалена женщина не сентиментальная и не суеверная.

— Какой же ты ребенок, Йоханн! — говорит она. — Ни дать ни взять, ребенок со всеми твоими жалобами и болячками.

Единственное место, где не донимают насекомые, это берег озера. В жаркие дни мальчики Ингмар и Вильхельм, Борис и Матти здесь купаются, а Магдалена сидит в беседке из дерева и камыша, которую Йоханн сделал для нее, смотрит на них и, улыбаясь про себя, предвкушает тайные уроки, которые она со временем им преподаст.

Маркус тоже приходит на озеро, но не купается, и Магдалена не смотрит на него, а он не смотрит на Магдалену. Все свое время он проводит вглядываясь вниз, в мелководье.

Иногда Маркус ловит руками пескарей, какое-то время рассматривает их серебристые тельца и бросает обратно в воду. Он видит лягушек и водяных змей, которых старается приманить. Змея действует на него гипнотически, словно она — гонец, как тот, которого посылали к нему из Копенгагена. Он так и видит, как эта тонкая змея заползает в щель между грудей Магдалены и жалит ее в живот. Маркус Тилсен полагает, что все обитатели озера стараются заговорить с ним и услышать его команды. Он считает их и что-то шепчет в ответ голосом, который никто кроме них не может услышать.

Однажды днем, когда остальные мальчики плывут к маленькому острову, где свисающие ветви ив образуют небольшую пещеру, а Маркус поет стайке головастиков, Магдалена неожиданно вскрикивает. Ее тело в беседке напрягается, затем оседает. На лице появляется удивленное выражение.

Маркус смотрит на нее во все глаза. Он надеется, что через мгновение она будет лежать совсем тихо. Как-то давно Эмилия говорила ему, что люди могут умереть так быстро, что он едва успеет сосчитать до двух. И потом останется только вырыть в земле яму и положить их в нее. Маркус размышляет, что яма, которую придется вырыть для Магдалены, будет очень большой и глубокой. Было бы ужасно, если бы куски Магдалены — рука или часть юбки — высовывались наружу. Но земля в полях мягкая, и рыть будет нетрудно, а в будущем году над Магдаленой можно будет посадить крыжовник, и никто даже не вспомнит, где она была или даже что она вообще существовала.

Магдалена зовет его, но он не слышит. Он отворачивается, смотрит на озеро и видит, как его братья подплывают к острову и начинают карабкаться по ивовым ветвям. Они тоже не услышали ее крика. Ее лицо стало ярко-красным, она хватается за живот и снова вскрикивает. Она уже не сидит на своем маленьком сиденье, а лежит на полу беседки среди тростника. У нее дергаются ноги.

— Маркус! — кричит она. — Маркус!

Ну-ну, думает Маркус, если бы у меня была сейчас та черная змея, я бы, поглаживая, отнес ее туда, положил бы на Магдалену, и она скрылась бы под ее одеждой, как след от мокрой сажи, и тогда Магдалена уж точно перестала бы кричать и лежала бы спокойно — так, как она часто велит лежать мне, когда на меня кладут попону или когда Отто выбрасывают в холодную ночь…

— МАРКУС!

Тростник, на который она опустилась, мокрый, какой часто бывает его кровать в темноте или днем, когда он один лежит под своей попоной, а она скрипит и плачет.

— МАРКУС!

Он снова бросает взгляд в сторону острова, но братьев не видит. Они скрылись за деревьями. Он начинает считать. Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять… Возможно, на умирание иногда требуется время, и, прежде чем это случится, можно успеть пописать и что-нибудь крикнуть. Десять, одиннадцать, двенадцать, тринадцать, четырнадцать, пятнадцать… Но сейчас на мокром тростнике, с задранными вверх ногами, с красным лицом и глазами, похожими на распухшие щели, Магдалена выглядит просто ужасно, и Маркусу страшно на нее смотреть.

Поднимая брызги, он выскакивает из воды и бежит. Бежит мимо беседки, не глядя на Магдалену. Даже без башмаков он может бежать быстро, потому что он легкий, как ветер.

Он прячется в конюшне.

Его голова занята счетом.

Гнедой пони хвостом отмахивается от мух, и Маркус прижимается к его шее. Солома царапает его босые ноги.

В конюшне так приятно пахнет, что Маркусу хотелось бы спать здесь, а не в своей комнате, где в углах всегда темно, а от противного запаха сырой шерсти на кровати так и тянет улететь в окно и быть под звездами и луной вместе с совами…

Проснувшись, он твердо знает: то, что происходило с Магдаленой, наверняка закончилось, у него такое чувство, что что-то закончилось. Может быть, Йоханн уже пришел на озеро, а Ингмар и Вильхельм роют в мягкой земле яму и кладут туда Магдалену, и оттуда ничего не высовывается? Может быть, когда Магдалену похоронят, больше не будет никакой попоны, Отто сможет спать с ним на кровати и Эмилия вернется домой?

Медленно перебираясь от дерева к дереву, от куста к кусту, Маркус крадется к озеру. На мшистой тропе его шагов не слышно, и он стоит рядом с беседкой, как призрак, которого никто не видит.

Магдалены в беседке уже нет, только камыш блестит от крови. Она идет к озеру. С одной стороны от нее Йоханн, с другой старуха, которую Маркус никогда раньше не видел. Они поддерживают Магдалену. Юбки у нее подоткнуты за пояс, а голые ноги и зад в крови.

Ее ведут к воде. И, войдя в холодную воду, она издает что-то похожее на стон.

За спиной Маркуса солнце заливает огнем дубы и ели, и он отступает в тень беседки. Он старается сделаться маленьким, как стрекоза.

Вода уже закрывает ноги Магдалены, а Йоханн и старуха осторожно опускают ее все глубже, пока Магдалена не становится на корточки, и Маркус видит, как она тужится, словно справляет свои дела прямо там, где любят играть серебристые головастики и лягушки. Она цепляется за своих помощников, а старуха тем временем опускает руку в воду и вдруг начинает изо всех сил тянуть и дергать, будто старается вытащить из Магдалены что-то очень большое, а Магдалена вскрикивает, совсем как недавно вскрикивала в беседке.

Она не мертвая. Она смеется и плачет, все вместе. Потом она ложится в воде на спину и плывет, а Йоханн и старуха моют ее ноги, живот и то место, откуда вышла эта штука. Все трое очень довольны, довольны в озере, а солнце садится, и юбки Магдалены колоколом раздуваются на воде. Йоханн целует Магдалену еще распухшими от укуса осы губами, а старуха смеется, как коростель.

Стрекозы могут кружить на своих кружевных крыльях или быть такими тихими и прозрачными, что их никто не слышит и не видит. Как сейчас Маркус, когда Магдалена, Йоханн и старуха возвращаются в беседку. В углу на зеленом и не запачканном кровью камыше лежит какой-то сверток, завернутый в зеленую материю. Раньше Маркус его там не видел, а теперь старуха поднимает его и качает на руках, а Йоханн и Магдалена наклоняются над ним.