Кристиан Жак - Храм Миллионов Лет

— Сегодня у тебя будут лишь приятные сюрпризы. Как чувствует себя Нефертари?

— Она быстро поправляется, и наша дочь тоже. Меритамон будет так же красива, как и ее мать.

— Как им удалось избежать смерти?

— Их спас Сетау.

— С помощью своих ядов?

— Он стал прекрасным магом и снял заклятье с моей жены и дочери.

Моисей был поражен.

— Кто же осмелился?

— Я пока не знаю.

— Нужно быть последним мерзавцем, чтобы наслать беду на женщину и ребенка. К тому же глупо нападать на жену и дочь Фараона.

— Я уже спрашивал себя, не связано ли это со строительством Пи-Рамзеса.

— Нет, это невозможно… Между недовольством и преступлением лежит целая пропасть.

— А если виновником окажется один из евреев, как ты к этому отнесешься?

— Преступник есть преступник, и совсем не важно, какой он нации. Но мне кажется, что это ложный след.

— Если ты что-то знаешь, что бы то ни было, не скрывай от меня.

— Ты не доверяешь мне?

— Разве я это говорил?

— Ни один еврей не может быть таким гнусным.

— Моисей, мне нужно отлучиться на несколько недель, я оставляю на тебя мою столицу.

— Когда ты вернешься, ты ее не узнаешь. Не задерживайся надолго, без тебя освящение будет невозможно.

В первые дни жаркого июня Рамзес праздновал начало второго года своего правления. Вот уже год, как Сети ушел из жизни.

Царский корабль стоял на якоре в Гебель-Зильзиле, месте, где соединяются две реки. По легенде, там живет покровительница Нила, и Фараон должен разбудить ее, чтобы Нил стал отцом-кормильцем и подарил людям обильный паводок.

Принеся подношение, вино и молоко, и совершив традиционный обряд, царская чета вошла в часовню, построенную внутри скалы. Там было прохладно и свежо.

— Что сказал тебе лекарь? — спросил Рамзес у Нефертари.

— Он назначил мне новое лечение, чтобы окончательно восстановить силы.

— Больше ничего?

— Нет, уверяю тебя.

— Он ничего не скрывает о Меритамон?

— Что он должен был мне сказать?

— Смелость — не самая большая добродетель этого доброго лекаря.

— Ты его обвиняешь в трусости?

— Ты выжила после родов благодаря чуду.

Лицо Нефертари потемнело.

— У меня не будет больше детей, не так ли? И я не рожу тебе сына.

— Ка и Меритамон — законные наследники престола.

— Рамзес должен иметь других детей и других сыновей. Если ты хочешь, чтобы я ушла в храм, нужно…

Фараон обнял жену.

— Я люблю тебя, Нефертари. Ты любовь и свет, ты царица Египта. Наши души навсегда связаны, и ничто их не разлучит.

— Изэт родит тебе еще сыновей.

— Нефертари…

— Так нужно, Рамзес, так нужно. Ты не просто человек, ты Фараон.

Приехав в Фивы, царская чета направилась на место будущего Храма Миллионов Лет. Место было очень величественным и обладало сверхъестественной силой, исходящей от Западной горы и плодородной равнины.

— Я был не прав, что начал строительство столицы в ущерб Храму. Но предостережение матери и покушение на тебя и Меритамон открыли мне глаза. Только этот Храм сможет защитить нас от темных сил.

Красавица Нефертари шла по широкой песчаной и скалистой равнине, которая казалась совершенно бесплодной. Так же, как и Рамзес, она была под защитой солнца, которое ласкало ее кожу, но не обжигало ее, а лишь освещало ее красоту. В такие минуты она была богиней, каждый шаг которой радовал землю.

Великая Супруга Фараона благословляла эту выжженную солнцем землю, уже отмеченную печатью Рамзеса.

Двое мужчин столкнулись на борту царского корабля и стояли неподвижно друг против друга. Сетау был ниже, чем Серраманна, однако также широк в плечах. Они пожирали друг друга глазами.

— Я надеюсь, что больше не увижу тебя рядом с Фараоном, Сетау.

— Я не буду огорчен, если разочарую тебя.

— Все говорят о черном маге, который покушался на жизнь царицы и ее дочери.

— Ты еще его не нашел? У Рамзеса плохие слуги.

— Тебе еще никто не давал по шее?

— Попробуй, если тебя это забавляет. Только помни о моих змеях.

— Ты угрожаешь мне?

— Мне все равно, что ты думаешь. Какой бы пост ты ни занимал, пират — он и есть пират.

— Если ты признаешься в своем преступлении, то избавишь меня от лишних хлопот.

— Для начальника охраны Фараона ты на редкость плохо осведомлен. Ты не знал, что царицу и ее дочь спас я.

— Это все маскарад. Ты плут, Сетау.

— У тебя больное воображение.

— Я проломлю тебе череп в ту же минуту, когда ты попытаешься навредить Рамзесу.

— Твои подозрения тебя погубят, Серраманна.

— Может, ты сам хочешь попробовать?

— Нападать без причины на друга Фараона! Это приведет тебя на каторгу.

— Ты там окажешься быстрее, чем я.

— Нет, сард, сначала ты. А пока ты будешь ждать, не стой у меня на пути.

— Куда ты идешь?

— К Рамзесу, по его приказу мне надо освятить место для будущего храма.

— Я выведу тебя на чистую воду, мошенник.

Сетау оттолкнул Серраманна.

— Вместо того, чтобы болтать глупости, лучше бы занялся охраной Фараона.

Несколько часов Рамзес провел в часовне своего отца внутри храма Гурнах, что в восточной части Фив. Он положил на алтарь грозди винограда, фиги, ягоды можжевельника, еловые шишки. Здесь душа Сети обрела свой покой и принимала подношения.

Именно здесь Сети объявил, что его преемником станет Рамзес. Тогда юноша не чувствовал всей важности этих слов. Он жил словно во сне, под защитой гения, мысли которого неслись как божественная лодка по небесным просторам.

Когда красная и белая короны коснулись головы Рамзеса, он навсегда покинул тихий и спокойный мир наследника престола, чтобы окунуться в другой мир, о хитрости которого он и не догадывался. На пороге этого храма боги благословили его новую жизнь, и теперь мудрый Фараон пришел воздать должное невидимым силам. Там, снаружи, кругом люди. Человечество с его смелостью и трусостью, правдой и лицемерием, добротой и злостью. И он, Рамзес, среди всех этих разных сил должен поддерживать связь между людьми и богами, какими бы ни были его собственные желания и слабости.

Он царствовал всего лишь год, но уже очень давно не принадлежал самому себе.

Солнце уже клонилось к закату, когда Рамзес поднялся на свою колесницу, которой правил Серраманна.

— Куда мы поедем, Ваше Величество?

— К Царской Долине.

— Я обыскал все корабли нашей флотилии.

— Ничего подозрительного?

— Ничего.

Сард, казалось, был очень взволнован.

— Тебе действительно нечего мне сказать, Серраманна.

— Действительно нечего, Ваше Величество.

— Ты уверен?

— Обвинение без доказательств было бы грубой ошибкой.

— Ты кого-то подозреваешь?

— Мое мнение не имеет никакого значения. Только факты заслуживают внимания.