Кристиан Жак - Под акацией Запада

Рамзес показал табличку Амени:

— Прочти сам… Как изменился тон императора!

— Сторонники мира взяли верх, влияние царицы Путухепы оказалось решающим. Твое Величество, тебе ничего не остается, как сделать предложение дочери хеттского императора стать царицей Египта.

— Придумай красивые фразы, внизу которых я поставлю свою печать. Аша умер не зря. Так увенчалось дело всей его жизни.

— Я бегу в свой кабинет, чтобы подготовить послание.

— Нет, Амени, напиши его здесь. Сядь в мое кресло и воспользуйся последними лучами солнца.

Личный писец царя остолбенел:

— Я… В кресло Фараона… Никогда!

— Ты часом не боишься?

— Конечно, боюсь! Люди получше меня были сражены на месте за то, что позволили себе подобное безумие!

— Поднимемся на террасу.

— Но… это письмо…

— Оно может подождать.

Панорама была завораживающей. Роскошная и спокойная столица Рамзеса Великого отдавалась ночи.

— Этот мир, которого мы так страстно желали, не находится ли он здесь, перед нашими глазами? Каждое мгновение нужно уметь им наслаждаться, как редким плодом и постигать его истинную ценность. Но люди только и думают о том, чтобы нарушить гармонию, как если бы они ее не выносили. Почему, Амени?

— Я… я не знаю, Твое Величество.

— А ты никогда не задавал себе этот вопрос?

— У меня не было на это времени. И к тому же есть Фараон, чтобы отвечать на вопросы.

— Серраманна говорил со мной, — сказал Рамзес.

— Говорил… О чем?

— О странном визите в твой кабинет.

Амени не смутился:

— О чем идет речь?

— Ты не мог бы мне сказать это сам?

Писец на минутку задумался:

— Я думаю о капитане баржи, он не договаривался о встрече со мной, а самовольно ворвался в кабинет. Конечно, я обычно не принимаю таких людей! Его речь была бессвязной, он говорил о докерах и задержке погрузки… Я его выдворил с помощью охранника.

— Ты видел его в первый раз?

— И в последний! Но… почему ты спрашиваешь?

Взгляд Рамзеса стал таким же проницательным, как взгляд Сета; глаза Фараона сверкали гневом, пронзая сумерки.

— Ты мне когда-нибудь лгал, Амени?

— Никогда, Твое Величество! И никогда не солгу. Пусть мои слова будут иметь силу клятвы жизнью Фараона!

Несколько томительных секунд Амени почти не дышал. Он знал, что Рамзес судит его и сейчас вынесет свой приговор. Правая рука Фараона легла на плечо писца, который сразу же ощутил благотворное воздействие его магнетизма.

— Я верю тебе, Амени.

— В чем же меня обвиняли?

— В организации хищения ценностей, которые предназначались храмам, и в обогащении.

Амени был близок к обмороку.

— Меня, в обогащении?

— У нас много работы. Мир кажется в пределах досягаемости, но тем не менее нужно немедленно созвать военный совет.

Сетау упал в объятия Амени, Серраманна бормотал извинения:

— Ну конечно, раз сам Фараон тебя окончательно оправдал!

— Вы… Вы могли подумать, что я виновен? — удивился личный писец царя, с серьезным видом наблюдавший эту сцену.

— Я предал нашу дружбу, — признал Сетау, — но я думал только о безопасности Рамзеса.

— В таком случае, — согласился Амени, — ты поступил правильно. И если у тебя появятся другие подозрения, действуй в том же духе. Наш первостепенный долг — защищать Фараона.

— Кто-то пытался очернить Амени в глазах Фараона, — напомнил Серраманна. — Кто-то, чью подпольную торговлю уничтожил Сетау.

— Я хочу знать все подробности, — потребовал Амени.

Сетау и Серраманна рассказали об этапах своего расследования.

— Главарь шайки выдал себя за меня, — сделал вывод Амени, — он воспользовался капитаном баржи, которого кобра отправила на тот свет. С помощью ложной информации он бросил подозрение на меня и мою службу. Достаточно было посещения другого капитана, чтобы убедить вас в моей виновности. С моим устранением управление страной было бы ослаблено.

Рамзес нарушил свое молчание:

— Чернить моих приближенных — значит порочить управление страны, за которое я отвечаю. Кто-то пытается ослабить Египет в тот момент, когда осложнены отношения с Хеттской империей. Это не простое дело о краже, и даже больше, это гангрена, и ее нужно как можно быстрее уничтожить.

— Мы найдем моряка, который приходил ко мне, — сказал Амени.

— Я займусь этим, — подтвердил Серраманна. — Этот человек приведет нас к своему настоящему хозяину.

— Я отдаю себя в распоряжение Серраманна, — предложил Сетау. — Я в долгу у Амени.

— Только без ошибок, — потребовал Рамзес, — я хочу видеть главаря.

— А если речь идет об Урхи-Тешшубе? — вмешался Серраманна. — Я убежден, что у него только одно желание — отомстить.

— Нет, — возразил Амени, — он недостаточно хорошо знает деятельность египетской администрации, чтобы организовать хищение ценностей.

Урхи-Тешшуб, решивший помещать браку Рамзеса с дочерью Хаттусили, который отстранил его от власти… Царь не отверг предположения начальника своей охраны.

— Исполнитель мог действовать по приказу Урхи-Тешшуба, — настаивал Серраманна.

— Конец спорам, — перебил Рамзес, — установите наблюдение и немедленно. А ты, Амени, будешь работать в пристройке дворца.

— Но… почему?

— Потому что ты подозреваешься в воровстве и посажен в тюрьму. Противник должен думать, что его план сработал.

Сильный ледяной ветер, казалось, продувал крепостные стены Хаттусы, укрепленной столицы Хеттской империи. На вершине Анатолийского плато осень внезапно превратилась в зиму. Проливные дожди размыли дороги и препятствовали передвижениям купцов. Зябко поеживаясь, император Хаттусили грелся у очага, попивая горячее вино.

Письмо, которое он получил от Рамзеса, в высшей степени обрадовало его. Больше никогда Хеттская империя и Египет не будут воевать. Хотя применение силы и было иногда полезно, Хаттусили предпочитал дипломатию. Хеттия превратилась в дряхлеющую империю, уставшую от многочисленных сражений; после заключения договора с Рамзесом народ привыкал к миру.

Наконец, вернулась Путухепа. Императрица провела много часов в храме грозы, чтобы испросить совета у оракулов. Красивую и величественную верховную жрицу уважали даже военные.

— Какие новости? — взволнованно спросил Хаттусили.

— Плохие. Ненастье увеличится, температура упадет.

— Зато у меня есть для тебя чудо!

Император помахал папирусом, полученным из Пи-Рамзеса.

— Рамзес дал окончательное согласие?

— Поскольку праздник его возрождения прошел, так как он символически женился на своей дочери, чтобы исполнить обряды, Фараон Египта, наш возлюбленный брат, согласен жениться на нашей дочери. Хеттка — государыня Двух Земель… Никогда бы не подумал, что эта мечта осуществится!