Сергей Максимов - Путь Грифона

– Не понимаю, – честно признался Пепеляев.

– Поговаривают, что проект основного государственного документа написал Бухарин. Ещё поговаривают, что он сидит сейчас в тюрьме, в связи с именно этой стороной своего творчества. Конституция, которая тебе так понравилась, – это попытка старых революционеров если не захватить, то перекроить и без того мерзкую власть. Заменить одну революционную пакость на очередную другую.

– Из чего, позволь спросить, это следует? – даже обиделся Анатолий Николаевич.

– Из того и следует, что если провести выборы так, как написано в конституции, то первый же состав такого совета может вспомнить и выдвинуть лозунг «Вся власть Советам!». Возможно, и более радикальный вариант: «Советы без коммунистов!». Можно будет услышать всё, что угодно. А потом делай со страной всё, что только пожелается. Уже без призывов и лозунгов. И то что поставили к стенке Тухачевского и компанию, говорит лишь о том, что нынешние верхи в ближайшее время начнут расстреливать всех, кто хотя бы косвенно может иметь отношение к троцкизму и к любой другой оппозиции. Расстреливали же прежде по подозрению… И то что начали с военных – очень логично…

– Так, значит, всё хорошо складывается, – никак не понимал друга Анатолий Николаевич.

– Для нас с тобой, Анатолий, всё очень плохо складывается. Наши с тобой смертные приговоры вынесены нам двадцать лет тому назад. Просто по разным причинам до сих пор они не приведены в исполнение, – назидательно заметил один бывший генерал другому бывшему генералу. – И наши не отменённые приговоры, поверь мне, пожелают исполнить в самое ближайшее время.

– А почему ты считаешь, что Тухачевский со товарищами троцкисты?

– Просто был знаком с двумя процветающими теперь маршалами, с которыми в своё время боролся Троцкий. Один из этих полководцев даже поставил свою подпись под недавним приговором. Это – Будённый. Второй – Ворошилов.

– Откуда ты с ними знаком? – удивился Анатолий Николаевич.

– Ночь впереди – расскажу…

– А что же нам-то делать?

– Когда тебя арестуют, не сразу, но заведи речь о золоте Колчака и назови мою полную фамилию.

– Нет, уволь, – неожиданно разозлился Анатолий Николаевич.

– А я тебе говорю, назови. Может так случиться, что это для тебя шанс уцелеть. По крайней мере, это отсрочит почти неминуемую расправу.

Непритязательные пророчества Суровцева о тридцать седьмом годе медленно и верно стали сбываться. Хотя и ложились они на такой фон, о котором три года тому назад никто просто не мог знать, а в этом году почти никто сразу не придал должного значения. Действительно, ещё пятого декабря тридцать шестого чрезвычайным съездом Советов был принят Основной закон страны – Конституция СССР, сразу названная как «Сталинская конституция» или «Конституция победившего социализма». Это – одно. Второе – на декабрь текущего, тридцать седьмого, года были назначены выборы в Верховный Совет исходя из положений новой конституции. Удивительно то, что примерно так же, как бывший генерал Мирк-Суровцев, думали партийные и советские функционеры.

Объяснять же Иосифу Виссарионовичу Сталину, что такое советы и как строятся в них выборы, было и вовсе излишне. Как объяснять и то, как могут голосовать люди, только что вышедшие из тюрьмы или вернувшиеся из ссылки. Как и за кого будут голосовать на грядущих выборах родные и близкие людей, репрессированных за два десятка лет большевистской власти. А таковых к тридцать седьмому году было более чем достаточно. Как голосовали солдаты-крестьяне, вышедшие из окопов мировой войны, и что они думали о царе и царской власти, до сих пор все знали, помнили и понимали.

А нам, дорогой читатель, будет нелишне вспомнить последний Верховный Совет СССР двенадцатого созыва, избранный Съездом народных депутатов СССР в тысяча девятьсот восемьдесят девятом году и через два года прекративший свою работу, так получается, вместе с выполненной функцией – развалом СССР. Так что не далеки были от истины старые большевики-коммунисты, когда говорили по этому поводу: «Сталина на вас нет!».

Полгода проект Конституции победившего социализма активно обсуждался. Семьдесят пять миллионов человек участников обсуждения, внесли полтора миллиона предложений, дополнений и поправок, которые публиковались в периодической печати. Но такие предложения, как «разрешить частную собственность» и «ликвидировать колхозы», без всякого обсуждения сразу были сданы в архив под общим заглавием «Враждебные отклики».

С самого начала года к Сталину письменно и устно стали обращаться высокопоставленные секретари из республик, краёв и областей. Они прямо указывали, говорили и писали, что демократическая, бухаринская, а совсем не сталинская конституция и грядущие выборы ведут не просто к ограничению власти партии, а к устранению партийного руководства как такового. Одним из самых активных корреспондентов и ходоков к вождю был кандидат в члены Политбюро ЦК ВКП(б), первый секретарь Западно-Сибирского крайкома ВКП(б) Роберт Индрикович Эйхе.

Сибирь, как никакое другое место в стране, давала ему чёткое понимание опасной для власти сути происходящих процессов. Коллективизация несколько раз перетасовала сибирское крестьянство выселениями, переселениями и расселениями. Здесь даже счёт шёл не на людей, а на семьи. Индустриализация в свою очередь растолкала спецпереселенцев по старым и нарождающимся промышленным городам и крупным индустриальным центрам. Города и сёла Сибири были переполнены ссыльными всех мастей и всех политических окрасов.

Население прирастало уголовниками, освобождающимися из лагерей, не всегда спешившими возвращаться в Европейскую Россию. Вне городов и сёл легла сеть лагерных пунктов крупнейшей составляющей советской каторжной системы – Сиблага. Здесь можно было ожидать всего чего угодно при малейшем колебании политической системы. «Эти выборы гладко не пройдут. Антисоветские элементы, не выкорчеванные еще троцкистско-бухаринские агенты фашизма, прикрывающиеся флагом социалистической демократии, попытаются проникнуть в органы власти, обмануть бдительность народных масс. Так же проявят активность церковники разных толков, которые начали готовить к выборам своих последователей из наиболее отсталых слоев населения, играя роль повстанца для не разоружившихся врагов Советской власти», – полнились тревогой директивные документы сибирских крайкомов и обкомов.

Сталин охотно принял предложения своего актива по уничтожению остатков «бывших». Оперативный приказ НКВД СССР за номером 00447 июля месяца придал событиям невиданное прежде ускорение, чтобы «с 5 августа 1937 года во всех республиках, краях и областях начать операцию по репрессированию бывших кулаков, активных антисоветских элементов и уголовников». Вот бы покойный Г. Г. Ягода обрадовался! Он ещё год тому назад настоятельно советовал «троцкистов, исключённых из партии в ходе партпроверки, – в лагеря на пять лет, а уличённых в причастности к террору судить и всех расстрелять».