Вальтер Скотт - Обручённая

— Что за беда тут случилась? — спросила леди Эвелина, сильно встревоженная опасным состоянием Дамиана, о котором ей только что сообщили. — Не может ли и моя скромная помощь чем-нибудь пригодиться?

— Ничем, миледи, — сказал коннетабль, отойдя от племянника и взяв ее за руку. — Ваше участие несвоевременно. Это пестрое сборище и неприличная суета недостойны вашего присутствия.

— Если только оно не принесет пользы, милорд, — настаивала Эвелина. — Ведь опасно занемог не кто иной, как ваш племянник, а мой избавитель. Один из моих избавителей, хотела я сказать.

— Все, что надлежит делать, делает его врач, — ответил коннетабль, уводя в монастырское здание неохотно повинующуюся невесту.

Медик тут же возгласил с торжеством:

— Прав милорд коннетабль, что уводит благородную госпожу с этого сборища знахарей в юбке, этих амазонок, вносящих беспорядок в правильное искусство лечения какими-то своими противоядиями, своими жаропонижающими и своими амулетами. Как справедливо говорит древний поэт.

Non audet, nisi quae didicit, dare quod medicorum est.

Promittunt medici — tractant fabrilia fabri. [18] Он не смеет назначать лечение, если не учился врачебному ремеслу; Целители только обещают — знатоки применяют искусство (лат.).

С большим пафосом, прочтя эти строки, лекарь, отмечая ритм стиха взмахами руки, отпустил запястье больного.

— Этого, — заявил он зрителям, — не понять никому из вас, клянусь святым Лукою! И даже самому коннетаблю!

— Зато он знает, как плеткой загнать, куда нужно, собаку, если она лает попусту, вместо дела, — сказал Рауль.

Лекарь, поняв намек, вернулся к своим обязанностям; Дамиана перенесли в один из домов на соседней улице; однако болезненные симптомы усилились и вскоре потребовали всего внимания и всего умения, какими располагали лекари.

Как уже говорилось, подписание брачного контракта только что закончилось, когда собравшиеся были потревожены известием о болезни Дамиана. Вернувшись после переполоха в здание монастыря, коннетабль и его невеста выглядели весьма встревоженными; еще тревожнее стало, когда невеста вырвала свою руку из руки жениха, заметив на его руке свежую кровь, которая оставила уже следы и на ее собственной ладони. Слабо вскрикнув, она показала эти следы Розе и спросила:

— Что может это пророчить? Неужели месть Окровавленного Перста уже началась?

— Ничего это не пророчит, милая госпожа, — успокоила ее Роза. — Наши страхи — вот наши пророки, а не пустяки, которые кажутся нам пророчествами. Ради Бога, поговорите с милордом! Он удивлен вашим волнением.

Пока его невеста говорила со своей служанкой, коннетабль также заметил, что, спеша помочь племяннику, запачкал кровью свои руки и даже одежду Эвелины. Он подошел к ней, чтобы принести извинения за то, что в такую минуту казалось дурным предзнаменованием.

— Но, миледи, — сказал он, — кровь рода де Лэси может пророчить вам лишь мир и счастье.

Эвелина хотела ответить ему, но не вдруг нашла для этого слова. Верная Роза, рискуя навлечь на себя упрек в излишней смелости, поспешила сама ответить на этот комплимент.

— Каждая девица непременно должна верить вашим словам, милорд, — сказала она. — Ибо все знают, что эта кровь всегда готова пролиться за всех, кто в беде, а недавно пролита была ради нашего спасения.

— Отлично сказано, крошка, — сказал коннетабль. — Хорошо, что у леди Эвелины есть девушка, знающая, что надо сказать, когда ей самой угодно промолчать. Будем надеяться, миледи, — добавил он, — что болезнь моего племянника — всего лишь жертва, приносимая судьбе, ибо она никогда не дарит нам счастливых часов, не омрачив их тенью печали. Я надеюсь, что Дамиан вскоре оправится от болезни; вспомним также, что встревожившие вас капли крови извлечены не клинком, а ланцетом врача и являются скорее предвестниками выздоровления, чем болезни. Миледи, ваше молчание смущает наших друзей и вселяет в них сомнения в искренности нашего гостеприимства. Позвольте мне быть вашим слугою, — добавил он и, взяв с буфета, полного посуды, серебряный кувшин и салфетку, встал на одно колено и подал их невесте.

Стараясь унять тревогу, навеянную совпадением случившегося с воспоминаниями о Болдрингеме, Эвелина вступила в предложенную женихом игру; она готовилась просить его встать, когда поспешно и без церемоний вошедший посланец сообщил коннетаблю, что племянник его находится при смерти, и, если он хочет еще застать его живым, ему необходимо прийти немедленно.

Коннетабль встал, торопливо простился с Эвелиной и с гостями, которые при этой новой и ужасной вести стали в смятении расходиться. Коннетабль направился уже к дверям, но навстречу ему вышел паритор, то есть судебный исполнитель Церковного Суда, в своей служебной одежде, которая и позволила ему беспрепятственно войти в монастырское здание.

— Deus vobiscum [19] Господь с вами (лат.). , — возгласил он. — Кто из присутствующих здесь уважаемых лиц коннетабль Честерский?

— Это я, — отозвался старший де Лэси, — но, сколь бы ни было спешно твое дело, сейчас мне с тобой говорить недосуг. Речь идет о жизни и смерти.

— Призываю всех христиан в свидетели, что обязанность свою я выполнил, — сказал судебный исполнитель, вручая коннетаблю кусок пергамента.

— Что это? — спросил с негодованием коннетабль. — За кого принимает меня твой господин архиепископ, если поступает столь неучтиво? Он вызывает меня к себе скорее как преступника, чем дворянина и своего друга.

— Мой господин, — надменно проговорил судебный исполнитель, — употребляя власть, коею облекла его Церковь, ответствен лишь перед Его Святейшеством Папою. Каков же будет ответ вашей светлости на эту повестку?

— Разве архиепископ сейчас здесь? — спросил коннетабль, немного подумав. — Я не знал о его намерении приехать сюда и тем более о намерении осуществлять здесь свои права.

— Милорд архиепископ, — ответил судебный исполнитель, — только что приехал; он является здешним митрополитом; кроме того, в качестве папского легата он осуществляет свою юрисдикцию по всей Англии, в чем смогут убедиться все (каков бы ни был их ранг), кто дерзнет его ослушаться.

— Слушай, ты! — сказал коннетабль, грозно глядя на судебного исполнителя. — Если бы не мое уважение к присутствующим, а отнюдь не к твоему коричневому капюшону, ты пожалел бы, что не проглотил эту повестку вместе с печатью, вместо того чтобы вручать ее мне, да еще так дерзко. Ступай и доложи своему господину, что я буду у него не позже чем через час; меня задерживает необходимость навестить опасно больного родственника.

Судебный исполнитель вышел несколько более смиренно, чем входил, предоставив гостям коннетабля молча и испуганно переглядываться.