Всеволод Соловьев - Последние Горбатовы

Кокушка покраснел как рак, заботливо оглядел себя. Но вдруг отчаянно произнес:

— Я по-английшки ничего не понимаю — иешь… иешь… киш ми квик… ай лев ю… хам… хам!.. лают как шобаки!..

И он стал передразнивать англичан. Барышни смеялись.

— Да ничего больше и не надо, вы знаете самые лучшие слова.

— Как же я буду говорить ш нею? — между тем с волнением визжал Кокушка. — Ведь нельзя же мне будет ей только и го-говорить: киш ми квик, ай лев ю! хам… хам… хам?

— Можно! К тому же она уже стала брать уроки русского языка и немножко понимает.

В это время в передней раздался звонок.

— Вот и она! — крикнули барышни. — Оставайтесь здесь.

Комната освещалась лампой, прикрытой темным абажуром, так что царствовал полумрак.

Кокушка обернулся и ждал.

Вот барышни появились в сопровождении какой-то странной фигуры. В этой фигуре, особенно при таком слабом освещении, не было никакой возможности узнать княжну. Это был шаржированный, несколько балаганный, комичный тип старой англичанки в каком-то удивительном чепце, с тирбушонами, с трясущейся старой головой.

Барышни делали неимоверные усилия, чтобы не расхохотаться.

— Мистер Горбатов! — представили они Кокушку.

Он раскланялся, смущенно и не без некоторого ужаса вглядываясь в эту комичную фигуру с трясущейся головой.

— How do you do, mister Gorbatorf? [38] Как поживаете, мистер Горбатов? (англ.). — визгливым голосом, в котором ровно ничего не осталось от голоса княжны, проговорила мисс Токс и сделала книксен.

— Боюсь, что не выдержу!.. Посмотрите на его лицо! — продолжала по-английски мисс Токс.

— Она находит вас прелестным, — шепнула Надя Кашина.

— К… К…какой урод! — крикнул он.

— Шш! А вдруг она поймет!

Он быстро закрыл себе рот рукою.

— И потом не забывайте — сто миллионов долларов и целый город! — прибавила Надя. — Будьте же любезны, предложите ей руку и доведите до дивана.

Кокушка тотчас же это исполнил. Мисс Токс указала ему место рядом с собою.

— Pray, be seated!.. Sit down on the sofa! [39] Прошу вас, располагайтесь!.. Присаживайтесь на диван (англ.). — сказала она, закатывая глаза.

— Иешь… иешь! — проворчал он и вдруг с необыкновенной решимостью взвизгнул: — Ай лев ю!..

Мисс Токс испустила пронзительный крик, закрыла лицо руками, откинулась на спинку кресла и осталась неподвижной.

Барышни кинулись к ней.

— Воды… воды! — кричали они. — Что вы сделали, Кокушка, она в обмороке, вы ее так поразили, разве это возможно! Мы вам всего не сказали, ведь она заочно была уже в вас влюблена… Но она знает, что вы жених кузины и теперь, верно, подумала, что вы насмехаетесь над нею.

Кокушка оторопел.

— Дайте ей воды… воды! — шептал он. — Шкажи-жи-те ей, что я готов на ней женитьша…

— Как? А кузина?!

— Да, ведь не мо-мо-гу же я уморить миш Токш! — развел руками Кокушка.

Между тем мисс Токс очнулась.

— Ах! — стонала она. — Он говорил I love you, он меня обманут!..

— Шкажите ей, что я про-про-шу ее руки! — шепнул Кокушка.

— Велите ему поцеловать у меня руку, — произнесла мисс Токс по-английски, — скажите, что я согласна.

Барышни опять перевели ему.

Он с осторожностью поцеловал перчатку мисс Токс.

Она поднялась с кресла и направилась из комнаты.

— Она так расстроена, что не может оставаться, она немного приляжет у нас, успокоится.

Кокушка опять остался один. Снова раздался звонок. И затем через несколько минут к нему вбежала княжна. Он был как на иголках. Не глядя на нее протянул ей руку. Но она руки его не взяла и отчаянным голосом заговорила:

— Нет, я не верю! Этого не может быть!.. Кузины сказали, что вы сделали предложение мисс Токс… Говорите, изверг, говорите, злодей, правда ли это?!

Кокушка даже дрожал от волнения. Но у него был твердый характер.

— Правда! — сказал он.

— Как?! Вы, мой жених — и вы женитесь на таком уроде!.. У вас нет ни стыда, ни совести!

— Она у-у-мрет от любви ко мне, ешли я не женюшь, а вы не умрете…

— Кто же вам сказал, что я не умру! Может быть, я умру еще раньше ее… слышите ли, сейчас откажитесь от нее, сейчас откажитесь… да?!

Но он уже решился.

— Нет! — проговорил он. — Вон ваш па-па-па может мне и трехшот тысяч не дашт, а у нее што миллионов! И целый город!.. Какой же ду-ду-рак откажется от этого — дудки!

Княжна закрыла лицо руками и с громким рыданием убежала.

Появились барышни.

— Что миш Токш? — спросил Кокушка.

— Она отдохнула и сейчас придет.

Через несколько минут появилась мисс Токс. Она вздохнула на всю комнату, прошептала: «Oh! I love you!», взяла руку Кокушки и ее не выпускала. Он был сконфужен, глядел в сторону и молчал.

Тогда мисс Токс сама заговорила. Испытанное ею сердечное волнение подействовало на нее особенным образом — оно ей придало знание русского языка. Хотя она и безобразно коверкала слова, но все же могла говорить обо всем.

— Мистер Горбатов! — заговорила она. — Мой сердце согласна на ваш предложений, но мой голов стал мне приказывать отказать…

— Мне?! Отчего?! Отчего?! Миш Токш! — встрепенулся Кокушка.

— Оттого, мистер Горбатов, что вы уже имеете невест, которую любите… я знай, вы должны жениться на княжна!

— Не-нет, я не женюшь на ней, я ее шовшем не люблю!..

— Как не любите? Давайте мне честное слово.

— Чештное слово! Миш Токш, ей-богу!

И Кокушка стал даже креститься.

Барышни не удержались и захохотали; но он в своем волнении не заметил этого.

— Может сказать, что она противная?

— М… могу!..

— Так говорите!

— Княжна противная, препротивная! — объявил Кокушка.

— И дура!?

— Да, да, и ду-ду-ра!

— И лицо у нее гадкое?!

Кокушка совсем расходился.

— Гадкое! Гадкое! У нее уши, рот, как у жайца, во-во-лоши вшегда торчат, глажа, как плошки, не видят ни кро-кро-шки!.. Она урод!!!

Барышни закатывались от смеха.

Мисс Токс вдруг выпустила руку Кокушки, быстро сдернула с себя чепчик и тирбушоны, вытерла лицо платком и голосом княжны крикнула:

— Как! Так я урод? У меня усы, рот, как у зайца? Глаза плошки?!

Кокушка отскочил, задрожал всем телом, уставился в преобразившуюся мисс Токс и несколько минут стоял, совсем как будто окаменев, выпуча глаза и ничего не понимая.

Барышни обступили его, стали всячески стыдить. Но он их не слышал: на него нашел настоящий столбняк. Наконец, мало-помалу придя в себя, он вместо того, чтобы, как ему советовали барышни, гореть от стыда, рассердился самым отчаянным образом.

— Бештыдницы, — кричал он, — бештыдницы! Ра-ра-жве так обма-ма-нывают?!

— Каково это! Еще мы же и виноваты?! — заливаясь смехом, воскликнула княжна.

— А то кто же… кто же?! — вне себя визжал Кокушка. — Я… я не виноват, вы так были похожи на наштоящую мисс Токш! Этак вшакого обмануть можно, бештыдница! То-то-лько другой раж не надуете — дудки!..