Эрнст Питаваль - Голова королевы. Том 1

Сэррей быстро взбежал вверх по лестнице и вышел опять на ту же дорожку, от которой начиналась лестница. Едва успел он остановиться, чтобы перевести дух, как услышал шаги, тихие голоса и шелест платья.

Роберт остановился у темной стены так, что его не могли видеть, но сам он мог рассмотреть, что происходило.

Впереди шел паж с факелом в руках, за ним следовала Екатерина Медичи, которую сопровождал неприятного вида старик с седой бородой, в длинной черной мантии, какую в то время носили ученые, астрологи, аптекари в отличие от придворных кавалеров; шествие замыкали два ключаря с голыми руками и длинными ножами за поясом.

Все это общество спустилось вниз, и Роберт почувствовал, что сейчас в подземелье произойдет убийство.

Он быстро направился к тому месту, где начинался перекресток и, едва добежав до него, услышал чьи-то шаги.

«Это — граф Монгомери!» — подумал Сэррей и медленно последовал за ним в некотором отдалении, чтобы не привлекать внимания.

Дойдя до первого поворота, Сэррей потерял из вида графа Монгомери. Глянув налево, он увидел перед собой какое-то слабое свечение. Подойдя ближе, понял, что это блестела вода Сены, освещенная бледным светом луны. Посередине реки скользила лодка. На пристани не было другого судна, и Роберт, не размышляя долго, бросился в воду. Хотя Сэррей был искусным пловцом, но тяжесть намокшей одежды и сапоги настолько стесняли его движения, что он вскоре начал выбиваться из сил. Сидевший в лодке поспешил к нему на помощь и втащил его в свое судно.

— Благодарите Бога, что стража сегодня праздновала свадьбу и, кажется, спит, — сказал граф Монгомери. — Впрочем, вы не похожи на убегающего узника, — прибавил он, вглядываясь в Роберта, — у вас даже имеется шпага при себе. Следовательно, вы возвращались после какого-нибудь ночного приключения?

— Во всяком случае не веселого, граф! — ответил Роберт.

— Вы знаете меня? — удивился Монгомери. — Да и ваше лицо мне кажется знакомым.

— Мы встречались с вами в Шотландии, — заметил Сэррей.

— Ах, это вы, сэр Говард?.. Вы остались в Лувре для того, чтобы поговорить с Марией Сэйтон? — тревожно спросил Монгомери. — Постойте, вы шли из дворца тем же потайным ходом, что и я. Значит, вы следили за мной?

— А если бы и так? — вызывающе ответил Роберт. — У меня возникло подозрение, и я решил узнать, ошибаюсь я или нет.

— Если вы все время следили за мной, то один из нас должен умереть! — решительно завил Монгомери.

— Я с этим не согласен, — ответил Сэррей, — напротив, мы должны сделаться друзьями, граф Монгомери, так как нас соединяет общая ненависть.

— О какой ненависти вы говорите? — спросил Монгомери.

Я испытал такое же чувство ненависти к вам, когда думал, что вы идете на любовное свидание к Марии Сэйтон, какое испытывали вы к королю, когда он пробирался к любимой вами девушке. Благодаря Богу, мои подозрения относительно вас не оправдались и мое чувство ненависти к вам перешло на того человека, который сегодня посягает на вашу невесту, а завтра может обратиться с гнусным предложением ко всякой другой порядочной девушке. Меня самого трясло при мысли о том, что вам пришлось испытать на деле.

— А что вы сделали бы, сэр Говард, если бы ваши подозрения оправдались? — спросил Монгомери.

— Я убил бы вас! — не задумываясь, ответил Роберт.

— А если бы виновным оказался не я, а король? — продолжал допрашивать Монгомери.

— Тогда я посмотрел бы, сумеет ли защитить Марию тот, кого она позвала на помощь, и если бы оказалось, что нет, то сам отомстил бы за нее даже королю.

Граф Монгомери протянул руку Роберту и воскликнул:

— В таком случае мы — друзья! Я ненавижу короля не за свою возлюбленную, а за собственное опозоренное имя. Он преследует с гнусной целью не мою невесту, а мою сестру. Когда Екатерина пригласила ее ко двору, у меня не было возможности противиться этому. Моя сестра так же, как и я, сирота, а потому находится под покровительством королевы. Вот сестра и последовала совету Екатерины и явилась ко двору; да и ее самолюбию льстило стать фрейлиной королевы. Я утешал себя тем, что имя моей сестры слишком известно, чтобы кто-нибудь осмелился забыться перед ней; кроме того, приглашение самой королевы должно бы было служить гарантией этому. Однако же тревога не покидала меня. Наконец один из моих друзей признался мне, что при дворе распространился слух о любви короля к Кларе, а Екатерина Медичи смотрит на это очень благосклонно, надеясь вырвать Генриха из цепей Дианы. Я обратился за объяснением к сестре. Она посмеялась над моей мнительностью. В следующий раз меня вообще не допустили к Кларе, объяснив ее нездоровьем. Сейчас она опять отсутствовала на вечере; это обстоятельство заставило меня утвердиться в том, что мою сестру умышленно прячут от меня, боясь, чтобы я как-то не повлиял на нее. Тогда я решил посвятить в мою тайну одну из придворных дам, которую я особенно уважаю за ее преданность Марии Стюарт и еще больше за ее безупречное поведение, о котором говорят при дворе, как о необычайной редкости. Мария Сэйтон нашла, что гораздо честнее открыть мне правду. Она сказала, что предупредить позор сестры я уже не могу, так как Клара сделалась любовницей короля! Я не мог, я не хотел верить в этот ужас. И готов был в присутствии всей французской знати, в присутствии всего двора призвать короля к ответу, бросить ему перчатку в лицо. Мария Сэйтон горько улыбнулась. В глазах этой милой девушки я увидел столько участия! Ее взгляд подействовал на меня и помог мне собраться с мыслями.

«Тише! — проговорила она. — Король, конечно, виноват, но меньше, чем вы думаете. Ваша сестра любит его и боготворит. Лучше молчите, ведь дело поправить уже нельзя; зачем же вам разглашать позор сестры?» И я решил лично убедиться.

Мария Сэйтон взяла с меня слово, что я не прибегну к покушению на короля, если она представит мне доказательство, что Клара полюбила Генриха и добровольно отдалась ему. Я дал слово в надежде, что Мария ошибается. Тогда она провела меня в помещение фрейлин, и там, стоя у дверей, я слышал, как развратница обрадовалась королю. Что теперь делать? Какой способ мести может стереть пятно позора с моего имени, если это вообще возможно? Клара должна умереть, раньше чем развратник пресытится ею или прежде чем обнаружатся милости короля, купленные бесчестьем одного из членов нашей семьи.

— Я помогу вам, граф! — горячо воскликнул Сэррей. — Нельзя назвать убийством, когда лишаешь жизни человека, сгубившего себя позором. Я достану вам быстро действующий яд и пришлю человека, который передаст этот яд вашей сестре.

— Нет, вернее будет, если я сам отравлю ее! — возразил Монгомери.

— Уверяю вас, граф, что месть будет сильнее, если ваша сестра сама лишит себя жизни. Скажите ей, что вам известен ее позор; убедите ее, что если она не согласится покончить с собой, то вы призовете короля публично к ответу. Если у нее сохранилась хоть искра стыда, она не переживет такого позора и без колебаний примет яд.