Эрнст Питаваль - Голова королевы. Том 2

Народное недовольство росло по мере того, как все меньше Мария проявляла рвения разыскать и наказать убийц. Ей пришлось жестоко поплатиться за легкомыслие, с которым она оставила при себе человека, обвиняемого в убийстве, за то, что ради него досрочно сбросила траурные одежды. Все негодовали. Несмотря на запреты парламента, на улицах появлялись один за другим плакаты, открыто обвинявшие королеву и Босвела в совершении преступления. Духовенство с амвона призывало к мести и грозило Божьим гневом. Тогда Босвел появился в Эдинбурге с многочисленными всадниками и объявил, что передушит всех клеветников.

Отец убитого требовал от королевы правосудия.

«Естественная обязанность — написал он, — вынуждает меня просить Вас, Ваше величество, во имя Вашей чести собрать все дворянство Шотландии, чтобы оно расследовало убийство и отомстило за мерзкое злодеяние. Я не сомневаюсь, что Господь просветит Ваше сердце и поможет найти истинного виновника этого позорного дела».

Мария ответила, что она для этого созвала парламент.

Тогда Леннокс сделал ей представление, что преступление такой важности должно быть наказано немедленно, а потому необходимо приказать, чтобы арестовали тех, кого памфлеты и плакаты обвиняли в убийстве.

Это не было сделано, и часть убийц благополучно спаслась. Что же касается графа Босвела, то Мария, словно издеваясь над обвинителями, подарила ему имение Блэкнес и поручила командовать эдинбургским замком.

Но настоятельные требования правосудия были поддержаны также и иностранными дворами. Убийство повсеместно вызвало большое возмущение, и равнодушие Марии заставляло всех негодовать. Архиепископ Глазгоуский откровенно сообщил ей, что ее осуждают даже во Франции и считают зачинщицей преступления. Елизавета же написала, что жалеет Марию Стюарт больше, чем Дарнлея.

«Повсеместно говорят, — гласило ее послание, — что Вы смотрели сквозь пальцы на все это дело и что Вы не собираетесь наказывать убийц, которые совершили преступление Вам в угоду и будучи заранее уверены в полной безопасности».

Теперь Мария уже не могла медлить с решительным шагом, так как это значило открыто признать себя соучастницей преступления. Однако вместо того, чтобы приказать арестовать Босвела, она распорядилась, чтобы Тайный совет начал следствие. По шотландскому праву, стороны должны были получить повестки за сорок дней до судебного заседания. Совет приказал, чтобы Босвел явился к 12-му апреля, но повестки были посланы всем только 23 марта, так что у Леннокса было всего четырнадцать дней, чтобы собрать улики против самого могущественного человека во всей Шотландии.

Босвел оставался в прежних чинах и должностях. По всему было видно, что процесс окончится оправданием Босвела и его местью обвинителям. Поэтому никто не решался выступить свидетелем.

Напрасно граф Леннокс опирался на законы страны, гласившие, что обвиняемый должен быть арестован, напрасно доказывал, что иначе никто не поверит в честный процесс.

Елизавета в новом письме предупреждала, что все государи мира отвернутся от Марии, все народы станут презирать ее, если она не поведет процесс с полным беспристрастием. Мария зашла слишком далеко, чтобы оглядываться назад. Она связала свою жизнь с Босвелом, она была вся в его руках и не могла уже ничего поделать. Да и непросто было арестовать его, когда он командовал всем эдинбургским гарнизоном.

Присяжные заседатели суда над Босвелом были все его приверженцами. 12 апреля обвиняемый появился перед судом в сопровождении 280 стрелков, тогда как солдаты заняли все площади Эдинбурга и встали около дверей суда. Босвел въехал в Эдинбург словно триумфатор, верхом на любимой лошади убитого, а обвинитель, граф Леннокс, должен был повернуть обратно от ворот, так как ему не позволили взять с собой в город более шести слуг.

Был прочтен обвинительный акт, и суд уже собирался отпустить Босвела, так как обвинитель не появлялся поддерживать обвинение, но вдруг выступил вассал графа Леннокса, который от имени своего сюзерена заявил протест против всякого оправдательного приговора по этому делу. Судьи ответили на этот протест молчанием, и под ропот народа граф Босвел был оправдан.

На радостях Мария подарила своему фавориту Дэнбар и дала право носить перед ней корону и меч. Леннокс и Мюррей вынуждены были бежать в Англию. Королевским указом все привилегии, данные прежде католическим церквям, были уничтожены, чем Мария надеялась снискать расположение протестантов Шотландии.

Теперь Босвел чувствовал себя достаточно крепко на ногах, чтобы потребовать награды за убийство — руки Марии. Мелвил был единственным человеком, отважившимся открыто предостеречь королеву от необдуманного шага, каким явилось бы ее замужество с человеком, которого весь свет считает убийцей ее покойного мужа. Все друзья Марии боялись мести буяна-лорда и говорили то, что он им приказывал. Да и самого Мелвила защитили от кинжала Босвела только мольбы и заклинания Марии.

Босвел стремился к цели со страстностью преступника, поставившего на карту свою голову. Он был уверен в согласии королевы на брак с ним и теперь надо было только обеспечить согласие знати. И последнего он добился с неслыханной смелостью и наглостью. Он пригласил самых знатных дворян королевства на ужин, устроенный в одном из кабачков Эдинбурга, и в конце пиршества объявил, предусмотрительно окружив дом стрелками, что Мария согласна вступить с ним в брак. Затем он предложил гостям подписать заготовленную заранее бумагу, в которой объявлялось, что лорды считают Босвела абсолютно невиновным в убийстве Дарнлея и находят его достойным супругом для королевы.

Растерявшиеся лорды подписали, и с этой бумагой в руках Босвел отправился к Марии, чтобы побороть ее нерешительность.

Королева колебалась, она понимала, что подписи добыты нечестным путем. Она умоляла Босвела потерпеть еще немного, но он был не такой человек, чтобы его могла провести женщина, сумевшая когда-то обмануть Мюррея.

— Я кровью купил тебя, — сказал он, — и во что бы то ни стало удержу тебя в своих руках. Ты моя!

— Я твоя, — ответила Мария. — Но ради меня и себя самого внемли голосу рассудка! Вся страна проклянет нас!

— Я смеюсь над всей этой добродетельной болтовней! Мария, лучше сразу ударить врага в лицо, чем тянуть и долго угрожать. Только смелости обеспечен успех, кто долго мешкает, тот дает основание подозрениям!

— Босвел, ты знаешь, что я люблю тебя и только и думаю о том, как бы сделать тебя счастливым. Но подумай и о том, что многое, на что смеешь дерзнуть ты, никогда не будет прощено мне. Мужчина может открыто проявлять свою любовь, но стыдливость и обычай приказывают женщине переждать по крайней мере обусловленный обычаем срок траура.