Иван Клула - Екатерина Медичи

Королева не могла оставаться бездеятельной: она начала переговоры с мятежным правителем, но Дамвиль, извинившись, сказал, что не может в них участвовать. Он не хотел, как он написал, «вызывать ревность господина принца де Конде, нашего генерала, всех наших конфедератов и многих добрых людей, присоединившихся к нашему делу». Он был настолько не настроен вести переговоры, что направил в Авиньон двух эмиссаров, чтобы склонить герцога Алансонского бежать и присоединиться к нему. Оба гонца были арестованы, один был казнен немедленно, а другого пока не трогали, чтобы получить от него какие-нибудь сведения.

Приходилось смириться с провалом кампании: король одобрил акт о союзе и разрешил недовольным высказать ему свои претензии. Теперь уже ничто не удерживало его на юге: он решил как можно быстрее отпразиться в Реймс, чтобы [286] провести там церемонию своей коронации и там же вступить в брак с женщиной, от которой ждал утешений после смерти принцессы де Конде. Его избранницей была Луиза де Водемон, с которой он познакомился в Бламоне перед отъездом в Польшу. Она была внучатой племянницей Гизов, принцессой без состояния и без надежды на наследство, то есть полной противоположностью тем брачным партиям, которые Екатерина выбирала для своих детей.

Королеву-мать поразил такой выбор, сделанный как раз в тот момент, когда она вела переговоры о браке Генриха с дочерью шведского короля, что, возможно, и помогло сохранить польскую корону. Но, как обычно, она скрыла свои чувства, и постаралась, чтобы все поверили, что она сама устроила этот лотарингский брак.

Генрих и Екатерина ехали по Шампани. Они остановились в Романсе, где проходили штаты Дофине, потом – в Лионе и Дижоне, где король уверил посланников Польского сейма, что как только новая королева подарит ему сына, он вернется в Краков. 13 февраля состоялась коронация, а 15-го свадьба короля. В этот день служба началась только к вечеру, потому что целое утро король занимался тем, что украшал драгоценными камнями одежду, платье и королевскую мантию своей невесты. В этом занятии проявился совершенно женский темперамент этого короля, в котором некоторые надеялись увидеть военачальника. Во время церемонии коронации, когда ему на голову была возложена корона, он начал хныкать, что его поранили. Все чаще он будет проявлять склонность к кружевным воротничкам и драгоценностям и, не стесняясь, предаваться своим капризам, на радость злым языкам. Пребывание в Польше нисколько его не закалило, а только послужило тому, что отныне оправдывало его стремление не стеснять себя никакими условностями. Король был человеком умным и образованным, достаточно рассудительным и терпеливым, чтобы выслушивать и читать деловые отчеты и составлять письма и приказы. Но слишком быстро все это его утомило, и он больше не являлся на заседания Совета. Строгим советникам он предпочитал компанию храбрых и красивых молодых дворян, [287] которых называли его «миньонами». Среди них были Вилькье, дю Гаст, Келюс (или Кейлюс), Сен-Мегрен, д'Эпернон, Можирон и, наконец, д'Арк, которого позже он сделает своим шурином и герцогом.

«Миньонам» короля противостояли люди герцога Алансонского – группа дворян, одинаково любивших драки и женщин: Бюсси д'Амбуаз, к которому, как говорили, была очень милостива Маргарита де Валуа, Симье – утонченный придворный, которым увлеклась Елизавета Английская, Ла Шатр, де Прюно, Фервак и даже знаменитый финансист Клосс де Маршомон. Между двумя партиями – короля и его брата – шла постоянная борьба: дуэли, драки и постоянные сплетни, которые нравились королю и которые он сам распускал с удовольствием, насмехаясь таким образом над всеми знатными вельможами в королевстве: шла ли речь о герцоге де Монпансье и его сыне или даже о маршалах-пленниках. Генрих III не простил распутства своей сестре Маргарите. Она стала его любимой мишенью. Уже много раз он доносил Екатерине о настоящих или предполагаемых любовных интригах ее дочери, рассказал о ее страсти к герцогу де Гизу до свадьбы и о совсем недавнем любовном свидании во время пребывания двора в Лионе, на которое она отправилась, заявив, что едет в женский монастырь Сен-Пьер. Любимый фаворит короля Луи де Беренжер дю Гаст, которого Маргарита открыто презирала, отомстил ей, рассказав своему повелителю о связи королевы Наваррской с Бюсси д'Амбуазом: Генрих не замедлил передать это своей матери. Но выведенная из терпения Екатерина отказалась ему поверить. Тогда дю Гаст, получив одобрение короля, решил отомстить де Бюсси. Как-то ночью, когда тот выходил из Лувра, он напал на него с бандой убийц, ехавших верхом на испанских лошадях из королевских конюшен. Жертва чудом спаслась, но, как пишет Брантом, «его попросили отправиться подышать деревенским воздухом». Отправив в ссылку любовника Маргариты, король не прекратил преследовать свою сестру: он обвинил ее в слишком нежной дружбе с одной из ее придворных дам – Жилонной де Гуайон де Ториньи, дочерью маршала де Матиньона, [288] и заставил короля Наваррского отослать фаворитку его жены.

Так же отвратительно Генрих вел себя по отношению к своему брату Алансону. Он приказывал следить за ним, позволял своим «миньонам» оскорблять его. На улице Сент-Антуан дю Гаст прошел мимо герцога, не поздоровавшись с ним. Что касается короля Назаррского, Генрих над ним подтрунивал. Он старался разлучить его с герцогом Алансонским. Герцог Алансонский воспылал страстью к Шарлотте де Сов – жене государственного секретаря, знаменитой красавице, любовнице короля Наваррского. Их фавориты постоянно подбивали принцев на драку. Все вельможи носили кинжалы и кольчуги под плащами и придворными платьями, готовые в любой момент перерезать друг другу горло.

Маргарита решила отомстить и без труда превратила своего мужа и брата в союзников. Она уверила их, что король их одинаково презирает и с помощью этих постоянных ссор подвергает их жизнь опасности. Было решено, что оба принца покинут двор, а первым уедет герцог Алансонский. Маргарита тщательно подготовила бегство своего брата. Днем 15 сентября 1575 года под предлогом любовного свидания в пригороде Сен-Марсо герцог сел в карету. В доме было два выхода. Он вышел через задние двери, обманув следивших за ним шпионов короля, встретился в Симье с еще несколькими приближенными, вскочил на коня, скакал всю ночь, а на следующее утро въехал в Друэ – город его удела, где он был в безопасности.

Екатерина сразу же почувствовала опасность. Принц Конде, осознав, что мир во Франции так и не был установлен, только что заключил договор с Яном-Казимиром, сыном курфюрста Пфальца, который обязался привести во Францию армию из 16000 немецких и швейцарских рейтар и артиллерию (четыре пушки и около пятнадцати полевых орудий). Конде ему пообещал обеспечить оплату жалованья этим войскам и выплатить долги за кампанию 1568 года. Глава наемников должен был получить невиданное вознаграждение: должность пожизненного правителя [289] Трех Епископств, ежемесячное вознаграждение в размере 10000 талеров (15000 флоринов) в течение всей войны и ежегодное содержание в 6000 экю, которое будет выплачиваться протестантскими церквами Лангедока.