Иван Клула - Екатерина Медичи

И снова королева-мать пожертвовала собой. В начале июля она направилась к своему сыну в Мант и последовала за ним 7 августа в Ла Фер, чтобы попытаться остановить его. Сопровождавший Екатерину маршал де Матиньон позволил себе сказать принцу, что он движется к катастрофе. В ответ разъяренный Анжу крикнул, что если бы его матери здесь не было, он приказал бы избить его палками и [327] выбросить в окно. Видя, что все старания напрасны, королева решила оставить его в покое. Она посоветовала королю тайно оказать небольшую помощь его брату. Но Генрих III не собирался этого делать. Он приказал своим личным гвардейцам, находившимся в Компьене, сделать все, чтобы разогнать войска Монсеньора, а также де Ла Мейере при необходимости использовать «дворянство, народ, бить в набат» и уничтожить эти банды. Король не допускал неподчинения своего брата. Чтобы обезопасить себя от вторжения испанцев, он отправил маршала Бирона на границу Пикардии.

Екатерина была не согласна с действиями короля. В мае, после встречи с Анжу, она попыталась найти для него 300000 экю. Когда же увидела, что ничто не остановит ее сына, она приказала Жану де Пюигайару, командующему королевскими войсками в Пикардии, окружить армию, которую герцог вел в Камбре, чтобы помочь ей продвигаться вперед, помешав испанцам ее атаковать. Под такой защитой герцогу Анжуйскому не стоило никакого труда вступить 18 августа 1581 года в Камбре и снять осаду. Затем он направился к Като-Камбрези и захватил его 7 сентября. Но имея в распоряжении только свои собственные средства, долго продолжать кампанию не мог. После первых побед он был вынужден отступить до города Катле.

Пока он трудился, завоевывая княжество во Фландрии, его мать стремилась ускорить переговоры о его браке с королевой Елизаветой. В июле последняя в качестве условия для заключения брака потребовала подписать союз против Испании, ставшей еще более опасной после недавней аннексии Португалии. 30 августа, беседуя об этом с Екатериной в саду Тюильри, Уолсингейм выразил удивление по поводу того, что король медлит с оказанием помощи «деньгами и советом» герцогу Анжуйскому в его нидерландском походе. В ответ королева-мать заметила, что Генрих III сможет вмешаться только в том случае, если заключение брака с Елизаветой принесет его брату действенную поддержку Англии. Казалось, что ключ к успеху Монсеньора находится в Лондоне. Принц решил подтолкнуть судьбу и сам отправиться [328] через Ла-Манш, чтобы одновременно добиться согласия на брак и помощи в Нидерландах.

Это было полной неожиданностью для Елизаветы. На какой-то момент потеряв голову перед натиском юношеской страсти, которую демонстрировал герцог, 22 ноября она заявила де Мовисьеру, послу Франции, что герцог станет ее мужем. Эта сцена происходила в галерее Гринвичского замка в присутствии Уолсингейма и Лестера, фаворита королевы. Внезапно королева притянула герцога Анжуйского к себе, поцеловала в губы и надела ему на палец свое кольцо. Правда, на следующий день она ему доверительно сообщила, что всю ночь проплакала от мысли, что разница религиозных убеждений ее и будущего мужа вызовет недовольство народа. Но ему удалось ее успокоить, и она решила отметить будущий брак праздниками в Вестминстере. Шумиха, устроенная по случаю этого решения, представленного как окончательное, успокоила французскую сторону. Генеральные штаты, напуганные тем, что 30 ноября испанцы захватили Турне, звали герцога Анжуйского на помощь. Принц понял, что он обязан откликнуться, и решил уехать из Лондона, к тайному удовольствию его венценосной невесты. Он уже успел надоесть ветреной Елизавете, но на людях она изображала глубокую грусть по случаю близкого расставания, а оставшись одна, плясала от радости при мысли, что скоро она будет снова свободна.

12 февраля 1582 года она проводила Монсеньора до Кентерберри. Со слезами на глазах она поклялась ему, что выйдет за него замуж. Она попросила его адресовать письма «Королеве Английской, моей жене». Английский флот, переданный в распоряжение герцога, высадил его в Зеландии вместе с Лестером и сотней дворян. 19 февраля 1582 года в сопровождении свиты, в состав которой входили принц Оранский и городское ополчение, герцог торжественно вступил в Антверпен как государь Брабанта и водворился во дворце Святого Михаила.

Подготовка большой морской экспедиции должна была занять целый год, в течение которого военные действия герцога Анжуйского в Камбре, его приезд в Англию и, наконец, [329] высадка в Антверпене, позволили несколько отвлечь внимание Испании. По просьбе герцога Анжуйского Генеральные штаты Нидерландов предоставили 12 больших военных кораблей с экипажем в 1 200 человек, 134 маленьких корабля, 300000 фунтов пороха и заем в 350000 флоринов на вооружение: взамен провинции Голландия и Зеландия, а также город Антверпен просили, когда победа над врагами Филиппа II будет обеспечена, об уменьшении наполовину таможенных сборов при въезде в Португалию. Английская королева предоставляла субсидии дону Антонио, который в июне 1581 года нашел приют в ее королевстве, попросив в качестве залога драгоценности Короны, которые беглец привез с собой.

Командование экспедицией было поручено внучатому племяннику королевы Фелиппе Строцци. Сыну маршала в то время было сорок лет, у него не было никакого опыта морских сражений, потому что до сих пор он служил как генерал-полковник французской инфантерии. Его адъютант Шарль де Коссе, граф де Бриссак, тоже сын маршала, такого опыта также не имел. Оба должны были столкнуться с грозным испанским адмиралом Альваро де Базаном, маркизом де Санта Крус, который когда-то отличился в битве при Лепанте.

До мая 1582 года в Нормандии – в Руане и Гавре – шло вооружение армии. Строцци собрал армию в 5000 человек в Гиени, а Бриссак – в 1 200 человек в Нормандии. В сентябре 1581 года посол Филиппа II Жан-Батист де Тассис выразил свое недовольство королеве в связи с тем, что она готовилась напасть на территории, принадлежавшие его повелителю. Екатерина возразила, что Португалия принадлежит ей и что она посылает туда войска, чтобы заставить признать армию. Напрасный труд! Посол даже не соизволил выслушать объяснение и потребовал, чтобы королева выдала ему дона Антонио. Но того рядом не оказалось (он укрылся в Англии). Она воскликнула, что принц является подданным не Филиппа II, а ее и что ей нет никакого интереса отдавать то, что ей принадлежит. Причиной такой стойкости были, скорее, расчет и стремление поторговаться, [330] чем забота о достоинстве. На этой же аудиенции королева приоткрыла свои карты. Она дала понять, что откажется от Португальской короны, если Филипп II согласится отдать одну из своих дочерей замуж за герцога Анжуйского. Она надеялась получить Нидерланды в качестве приданого невесты.