Сергей Катканов - Рыцари былого и грядущего. Том I

Таким Эмери ещё не видел Эсташа. Жесткое лицо этого таинственного человека совершенно преобразилось, и глаза его лучились теперь, как глаза Лауретты.

— Редко приходят благодарить, — пояснил он, — чаще жалуются, причём большинство жалоб — совершенно дурацкие.

— Например?

— Например, посадили мы кого-нибудь на горшок. И горшок-то наш, и посадили-то его бережно. А попу вытирать отказались. Сказали: «Попу вытри сам». Возмутительно, не правда ли?

Эмери кисло улыбнулся. Он всё не мог привыкнуть к грубому юмору Эсташа.

— А знала бы старушка о последствиях своего визита, ни за что бы ко мне не пришла, — мечтательно и почти блаженно протянул Эсташ.

— Чем же ты намерен её огорчить?

— Командора Дузена я к себе заберу. Мне такие люди под рукой нужны. Впрочем, не сомневаюсь, что он подготовил себе достойную смену. Ну давай продолжим заниматься делами нашими скорбными.

Следующим к ним зашёл тощий, как щепка, господин, по наружности которого трудно было определить, дворянин это или торговец. Заискивающее выражение его лица очень не понравилось Эмери. Казалось, этот посетитель готов ползать перед Эсташем на брюхе. Такие люди с большой лёгкостью обманывают и хозяев и друзей, после чего опять же, не напрягаясь, вновь ползают перед ними на брюхе и так до бесконечности. Но Эсташ обратился к нему с большим радушием:

— Сеньор Этьен де Руили! Как я рад! Вы теперь — партнёр Ордена. Мы удовлетворили вашу просьбу. Считайте, что виноградник уже сдан вам в аренду, и сейчас мы ко взаимному удовольствию подпишем договор.

Де Руили рассыпался в благодарностях. Они были частыми, дробными, мелкими, словно кто-то бросил на пол горсть гороха — замучишься теперь собирать.

«Неужели Эсташ не видит, с кем имеет дело?» — подумал Эмери. Впрочем, радость Эсташа показалась ему несколько искусственной, чего, похоже, не замечал пока Этьен, вполне удовлетворенный тем, что арендная плата составит всего сто провенских су в год.

Эсташ, не убирая с лица приклеенной улыбки, обронил как бы невзначай:

— В договоре есть несколько условий, которые мудрый и опытный сеньор де Руили, вне всякого сомнения, сочтёт вполне справедливыми и ни сколько не обременительными.

— Что такое? — вздрогнул новоиспечённый арендатор Ордена.

— Да вот, к примеру, такой пункт, читаю, — непринуждённо начал Эсташ, — «Собирать виноград без ведома тамплиеров запрещено».

— Ладно, — скривился Этьен.

— И дальше ещё несколько пустяковых формальностей: «Если денег, вырученных от продажи винограда будет недостаточно, чтобы заплатить аренду, у должника будет изъято его собственное имущество, так чтобы долг был возмещён».

— Вы не посмеете, — еле выдавил из себя де Руили.

— Я ещё не закончил, дорогой Этьен: «Если арендатор каким-либо иным образом нарушит договор, то, согласно прошению тамплиеров, в каждый воскресный день или праздник, когда зажигают свечи и звонят колокола, где бы он не оказался, его должны анафематствовать и не снимать отлучение до тех пор, пока он не выплатит всё сполна».

— Вы не сможете доказать, — прошипел де Руили, словно змея перед тем, как издохнуть.

— А что нам, по-вашему, придётся доказывать? Разве вы уже решили нас обманывать? — Эсташ изобразил оскорблённую невинность. — Впрочем, я всё ещё не закончил: «Всё это следует предпринять, доверяясь лишь слову братьев, свидетельствующему о сумме выплаты и размере нанесённого вреда, не прибегая ни к каким иным доказательствам».

Этьен посмотрел на Эсташа так, словно тот его ограбил. Тамплиер изобразил глумливое недоумение:

— Кажется, тебе не понравился текст договора? А между тем, я очень старался сделать так, чтобы всё было честно. Если же у тебя другие представления о честности, тогда ты можешь идти. Твоё имя я ещё не вписал в договор. Будешь подписывать? — неожиданно серьёзно и твёрдо, но без нажима спросил Эсташ.

— Да. Я подпишу, — Этьен сказал это так, словно согласился на ампутацию обеих ног.

Расстались они довольно сухо. Эсташ больше не ёрничал и уже не пытался скрывать презрение к клиенту.

Когда арендатор ушёл, Эсташ, усмехнувшись, сказал Эмери:

— Ты обратил внимание на то, что этот гадёныш совершённо не умеет владеть собой? Всем своим видом он сознался, что намерен был обманывать тамплиеров.

— Но договорчик-то мы ему навязали и правда довольно суровый.

— Навязали? Я не давил на него, и он подписал договор совершенно добровольно. Поясню. Этот договор очень выгоден для него, никто другой не отдал бы ему виноградник в аренду за столь умеренную плату, он будет получать прибыль вполне достойную. Поэтому он и подписал, а опечалился, потому что намерен был обманывать нас, и получать прибыль в несколько раз больше. Это мы ему обломали. Он думал, что «Божьих людей» сможет водить за нос, как последних дурачков. Ведь другие-то в случае обмана могли просто дом у него спалить, а то и прирезать, а тамплиеры, он полагал — стыдливые монахи, не решатся и безропотно стерпят любой обман. Вот мы и напомним ему, что в нашем распоряжении есть методы поэффективнее бандитских. К слову сказать, сеньор де Мондубло будет отлучён от Церкви. Гонец уже поскакал в Рим, случай бесспорный, так что не сомневайся.

— Рад за нашего арвильского друга. Но вот на счёт этого договора… мне не понравился пункт о том, что слово тамплиера в любой ситуации надлежит считать достаточным доказательством, то есть его слово перед нашим вообще ничего не стоит. Получается, мы презираем своих партнёров, они перед нами — никто.

— А разве у Этьена де Руили есть такая же репутация, как у Ордена Храма? Разве он вложил столько же кровавого пота в её создание? И разве тамплиерская репутация людей, которые никогда не обманывают, не даёт нам некоторых преимуществ? Слову тамплиеров верят все, а кто не верит — свободен. Или не так?

— Да вроде так.

— Ты должен понять, Эмери: здесь такая же война, как и в Палестине. И, как в любой войне, ненадёжные союзники опаснее противников.

— Не спорю. Просто не привык ещё. Мне тут все кажутся своими.

— Хо-хо. Ладно, зовём следующего.

Следующим был состоятельный ремесленник Жильбер. Он являл собой полную противоположность Этьену. Немногословный ремесленник избегал лишний раз улыбаться и держал себя очень напряжённо. Он явно не привык запросто обсуждать вопросы с рыцарем. И Эсташ с Жильбером держал себя совершенно иначе: доброжелательно, сдержанно, без тени иронии.

Жильбер брал у тамплиеров в аренду черепичную мастерскую. Аренда должна была длиться 11 лет и стоить 6 провенских ливров в год. Залог ремесленник внёс своим движимым имуществом на сумму 30 ливров, похоже, это всё, что у него было. Храбрый гончар играл ва-банк, было тут от чего напрягаться.