Сергей Катканов - Рыцари былого и грядущего. Том I

Эсташ, насколько мог дружелюбно оповестил его:

— Жильбер, тут есть один суровый пункт. Сильно не пугайся. Иначе нельзя. «Если случится так (да не позволит Господь!), что мастерская сгорит при пожаре, арендатор не обязан чинить её, но тем не менее он обязан выплачивать братьям Ордена каждый год сумму аренды, как было условлено».

Жильбер не дрогнул:

— Всё честно, мессир. Я согласен. Да благословит Господь добрых рыцарей Храма.

Они расстались с большим взаимным почтением.

— Не жалко тебе Жильбера? — спросил Эмери.

— Да, боязно за него. Если какая-нибудь гадина подпалит мастерскую, он очень крепко влипнет. Но теперь вся его семья будет круглосуточно мастерскую сторожить, и мы можем быть почти уверены — имущество Ордена не пострадает. И тогда за 11 лет Жильбер так поднимется, как никогда не смог бы без помощи Ордена.

Всё, хватит с тебя для первого раза. Иди отдыхай. Да, я тут подобрал для тебя некоторые наши документы. Посмотри их. Это поможет тебе вникнуть в дела Ордена.

Внутреннее равновесие понемногу восстанавливалось в душе Эмери. Мир в его восприятии становился таким же гармоничным, как и раньше. В бизнесе было много жестокости и мерзости, но не больше, чем на войне. Командор из Тортозы вдруг почувствовал, что сможет освоится в бизнесе даже с большей лёгкостью, чем западные рыцари, никогда не бывавшие в Палестине, потому что обладал опытом не какой-нибудь, а именно восточной войны. На Востоке война никогда не была линейным столкновением двух лавин — все хитрили, маневрировали, изворачивались и договаривались. Подлецы обманывали друзей, герои обманывали врагов, но совсем без обмана не воевал никто. Все в любой момент были готовы к обману, никогда полностью не полагаясь на грубое и прямодушное преобладание силы, как привыкли на Западе. Воистину, занявшись бизнесом, Эмери остался на Востоке. Была в этой «восточности» не только привычно-коварная, но и добрая сторона — «завоевание сердец». Эта концепция Эсташа очень понравилась Эмери. На Западе редко заботили себя такими ускользающими материями, а для Востока это было привычно.

Разве не сумел Орден Храма завоевать сердца мусульман Дамаска? Это был замечательный пример дружбы с иноверцами. А можно ли завоевать сердца таких людей, как Мондубло? Надо стремиться. Либо надо завоевать сердца тех, кто окружает подобных негодяев, и тогда они останутся в изоляции. Именно так понимал теперь Эмери основы тамплиерского бизнеса. Он вдруг осознал, что у него уже несколько дней не болит душа, он и не заметил, как тоска прошла.

Решил навестить Эйнара, которому предоставили в Тампле обширное помещение, правда, в полуподвале, но очень добротное. Тамплиеры, разумеется, не стали отдавать Эйнара инквизиторам. Инквизицию в Ордене уважали и старались с ней не ссорится (не из страха — из уважения) и всё-таки вопросы чистоты веры, как правило, решали сами, никого со стороны не привлекая. Эмери отправил Эйнара на исповедь к капеллану Ордена, с тем, чтобы тот не только исповедовал его, но и составил «духовный портрет».

Священник потом сказал Эмери: «Вы знаете, брат командор, мне не раз приходилось сталкиваться с колдунами, я хорошо знаю эту чёрную породу. Так вот могу заверить вас, что Эйнар — не колдун, это человек совсем другой породы. Нашей, христианской. Более того, всем нашим братьям я пожелал бы стать такими же добрыми христианами, как Эйнар. У этого юноши в душе совершается непрерывное покаяние. Такая отталкивающая внешность, как у него, по-разному действует на души тех, кто… не очень красив. Одни начинают считать, что весь мир виноват пред ними, другие, напротив, себя считают виноватыми перед всем миром. Эйнар из последних. Настоящий монах, хотя и не принимал обетов». Тема о возможных духовных отклонениях Эйнара была таким образом полностью закрыта.

Эмери застал лекаря за работой, тот внимательно рассматривал жидкость в стеклянной колбе, которую подогревал на огне, имея при этом самое блаженное выражение лица.

— Ах, мессир, — приветствовал Эйнар командора, не отрывая взгляд от колбы, — благодаря вам я попал в настоящую сказку. Раньше мне и не снилось такое замечательное оборудование. Тут такие возможности открываются! Я приготовлю совершенно новые лекарства. А насколько доброжелательны братья Ордена! Ко мне раньше никто так хорошо не относился, — Эйнар улыбнулся немного грустно, но с большим достоинством, совершенно без раболепства. Рассыпаться в униженных изъявлениях благодарности лекарь был явно не способен.

«Благородная натура. Его предки без сомнения были настоящими воинами, возможно — князьями, — подумал Эмери. — А вместе с тем — какая кротость и смирение. Мне надо учиться у него». Командору очень захотелось по-дружески поговорить с Эйнаром о жизни, о людях, о любви, о вере. Но он сказал только:

— Теперь ты у себя дома, брат Эйнар.

Эмери стал просматривать документы, которые дал ему Эсташ. Впечатление оказалось ошеломляющим. Бизнес — это война, но тамплиерский бизнес был религиозной войной, как и та, которую храмовники вели в Святой Земле. Здесь было гораздо больше любви, чем ненависти. Договора дарения звучали, как возвышенная религиозно-экономическая лирика.

Некий Гийом Пьер, отправляясь в паломничество распорядился: «Отдать Всемогущему Богу и братьям Ордена тамплиеров ради отпущения грехов и спасения моей души часть моего имения, если смерть настигнет меня в Иерусалиме».

Барон из Фландрии и его супруга подарили Ордену обширные земли, богословствуя: «То, что отдают Богу, по тщательному рассуждению должно признать не даром, а ссудой, поскольку такой дар принесёт множественные плоды, и Господь воздаст дающему».

Некая женщина по имени Оделина сделала щедрый дар тамплиерам Провена, поясняя: «Опасаясь наступления дня Страшного Суда, когда Спаситель будет восседать на Своём престоле и будет одаривать Своей милостью каждого, кого захочет видеть перед Ликом Своим, ради спасения моей души и душ моих родителей, чтобы по милости Спасителя мы могли избежать мук ада, передаю в дар благородным рыцарям воинства Христова».

За каждым из этих договоров стоит движение значительных денежных средств, изменение формы собственности, цифры прибылей, рент, аренд, но разве отношения храмовников и дарителей можно назвать финансово-экономическими? Это религиозные отношения. Сколько душ приобрёл Орден для Бога, занимаясь финансами! Эмери понял зачем Эсташ предложил ему почитать эти договора — для постижения религиозной сути экономической деятельности Ордена. Для укрепления души. Не иначе, вскоре снова предстоит разгребать дерьмо.

Эмери не ошибся.

— Два покойника не хотят отдавать нам долг, — торжественно и без тени улыбки изрёк Эсташ.