Сергей Катканов - Рыцари былого и грядущего. Том II

— Значит, сатанисты не верят в личностное существование Сатаны и демонов?

— И верят, и не верят. В этом вопросе они постоянно противоречат сами себе. Та же Бланш Бартон учит, как надо молиться Сатане: «Я готов, о, Тёмный Бог. Я чувствую твою силу и готов призвать тебя в свою жизнь». Это самым очевидным образом обращение к реально существующей личности, что плохо согласуется с утверждением: «не ищите демонов снаружи».

— Значит, они всё-таки идиоты, если обращаются к тому существу, которое по их же мнению не существуют. Если же одни сатанисты признают существование Сатаны, как личности, а для других Сатана — не более, чем символ, значит они тем более идиоты, если считают друг друга единомышленниками. Не может же существовать единой системы, объединяющей верующих и неверующих.

— Здесь то, о чём мы говорили: нельзя быть с Богом, если ты отрицаешь Бога, но отрицая Сатану, можно быть с Сатаной. Сатанисты, безусловно, не способны создать единого и последовательного мировоззрения, но в их противоречивых установках есть своя логика. Не столь уж важно, существует Сатана или не существует, если в любом случае ты должен поклоняться не ему, а самому себе. Вот она, корневая суть сатанизма — крайняя степень индивидуализма, крайняя степень обособленности от других людей. Это логично. Бунт Люцифера — желание обособится от Бога, жить без Него. Но, обособившись от Бога, демоны и друг от друга тоже обособились. Они уже не только Богу, но и друг другу враги, потому что ненависть не может быть объединяющим началом. Объединить в единое целое может только Любовь. Чем большее люди приближаются к Богу, тем больше они приближаются друг к другу. Справедливо и обратное — чем больше люди удаляются от Бога, тем больше они удаляются друг от друга, поэтому сатанисты крайне друг от друга удалены, обособлены. Обособлены они и от духа обособления — Сатаны. Они не любят Сатану и не служат ему, потому что вообще не способны ни служить, ни любить. И друг друга сатанисты тоже не любят, потому что каждый из них влюблён лишь в самого себя. Сатанисты, способные смотреть в корень, прекрасно это понимают: сатанизм — это служение лишь самому себе, что вполне соответствует духу Люцифера — духу крайней гордыни, самовлюблённости, самообожания.

— Удивительно после этого, как сатанисты вообще способны держаться вместе.

— Да, я думал об этом. Дело в том, Андрюша, что благодать Божия полностью не оставляет даже тех, кто совершенно отрёкся от Бога, даже самых страшных богоборцев Бог до некоторой степени хранит. Даже в сатанистах пребывает некоторая остаточная благодать, хотя они и отпали от источника благодати. И только благодаря этой остаточной благодати сатанисты способны хоть как-то держаться вместе, хоть и с трудом, но всё же выносить друг друга, а иначе бы они порвали друг друга на части.

— Кажется, я начинаю понимать, почему Ла Вей назвал американский образ жизни сатанинским. В США господствует либеральная экономическая модель, а либерализм — крайняя степень индивидуализма — каждый выживает в одиночку, каждый сам за себя. А это и есть сатанизм. И в Европе индивидуализм процветает, но не в такой мере, как в США. Штаты вообще созидались на «праве сильного». И силы-то в них теперь уже нет почти никакой, однако осталось пренебрежение к другим людям. Я смог, я добился, я пробился — на остальных наплевать. Остальным можно бросить косточку поглодать через какой-нибудь благотворительный фонд, и то больше для того, чтобы потешить своё тщеславие.

— Улавливаешь. Мало толку в том, что многие американцы до сих пор считают себя христианами. Сатанист Питер Гилмор не без оснований пишет: «Множество людей сегодня называют себя христианами, но реально не имеют никакой ясной концепции относительно того, что эта философия влечёт за собой, так что они в общем целом ведут себя согласно сатанинским правилам». Боюсь, что он прав. Удаляясь и обосабливаясь друг от друга, делая собственные желания мерилом всех вещей, мы удаляемся от Бога и тогда уже мало толку в соблюдении христианских ритуалов, мы начинаем жить, как сатанисты. Таковы прямые следствия господства третьего сословия — буржуазии. Буржуазность — это прежде всего индивидуализм. А сатанизм — концентрированная форма выражения буржуазности. США в развитии буржуазного мироощущения продвинулись дальше, чем любая страна, и вот сегодня сатанисты хлопают в ладоши — это наша страна.

— Вы знаете, отец Августин, тут напрашивается одна очень неприятная для нас параллель. Рыцарство тоже выстроено на развитии индивидуального начала, на некоторой обособленности от всех остальных. Рыцари строем не ходят. Они сражаются и умирают в одиночку.

— «Индивидуализм» — такое хитрое слово, что его можно налепить в качестве ярлыка на едва ли не противоположные понятия. Давай разберёмся с рыцарским «индивидуализмом». Классический рыцарь — органичная часть иерархической структуры. Да, рыцарь очень одинок и по-своему обособлен, но во все стороны тянутся прочнейшие нити, которые неразрывно связывают его с обществом. На своей земле рыцарь одинок, потому что окружён крестьянами представителями низшего сословия. Общаться с ними на равных он не может — рыцарский замок возвышается над крестьянскими хижинами, как явление иного мира. Но настоящий рыцарь всегда помнит — Бог доверил ему защищать этих людей и, если понадобится, отдать за них жизнь. Рыцарь связан с массами простого люда узами любви, потому что сама его суть в их защите. Кверху от рыцаря тянется ниточка к барону, с которым он связан вассальной присягой — так же незримо, но не менее прочно. Казалось бы, рыцарь очень обособлен от своего сеньора, но настаёт момент, и по слову сеньора, рыцарь берёт в руки оружие для защиты общих интересов, и не щадит себя. От барона такая же ниточка тянется к графу, от графа к королю, от короля — к Богу, потому что он — помазанник Божий. Так иерархическая структура связывает всех своих членов друг с другом и с Богом. Это воистину богоданная структура, потому что все её члены связаны узами священного долга по отношению друг к другу, в идеале — узами любви. А сатанист — всегда сам по себе, он никому ничего не должен. Он никакими узами не может быть связан ни с «сатанинским начальством», ни с самим Сатаной. Сатанист не может быть частью иерархии, потому что его бог он сам. Его обособленность абсолютна.

— Но почему всё-таки в рыцарском сознании такой акцент делается на индивидуальности, на отдельности?

— Тут вот какая штука: растворение в безликой массе тоже не есть большое благо, это другая крайность того процесса, о котором мы говорим. Всегда прятаться за толпу, ни за что не нести личной ответственности и усиленно настаивать на том, что все люди одинаковые — ещё одна из дьявольских придумок. Вспомним, как любят поговорить марксисты о «роли масс в истории». Безбожникам нравится, когда люди являют собой биомассу. А рыцарская обособленность — как раз нечто среднее между крайним индивидуализмом и слиянием в биомассу. На богоданном принципе иерархии строится сословность общества, а представители любого сословия всегда подчёркивают свою непринадлежность к другим сословиям, свою отдельность.