Бенджамин Дизраэли - Алрой

«Без сомнения. Он был одним из величайших царей.» — сказал раби Маймон.

«В далеких уголках Африки он пребывал. Должно быть, и поныне страна та существует.» — сказал раби Зимри.

«Верно, существует. Царский скипетр всегда с нашим народом. И разъезжал царь на белом слоне.» — добавил раби Маймон.

«И слон разодет был в попону с золотым шитьем», — присовокупил раби Зимри.

«А царь видел древние гробницы?» — спросил Алрой.

«Разумеется. Об этом писано в Талмуде.» — сказал раби Маймон.

«Как их найти?» — опять спросил Алрой.

«Навряд ли это возможно», ответил раби Зимри, — «Алеви, один из знатоков, утверждает, что гробницы эти затеряны в долине среди Ливанских гор.»

«Умнейший Абарбанель из Вавилона», — добавил раби Маймон, — «привел сто двадцать оснований того, что земля поглотила их, когда был разрушен Храм.»

«Абарбанель чрезвычайно убедителен», — поддержал раби Зимри.

«Однако, премудрый раби Акива разобрал все сто двадцать оснований Абарбанеля и заключил ему вопреки, что гробницы были взяты на небеса», — возразил раби Маймон.

«И с кем же истина?» — спросил раби Зимри.

«Ни с тем и не с другим!» — торжествующе произнес раби Маймон.

«Однако, сто двадцать оснований — вещь серьезная!» — возразил раби Зимри.

«Проницательный Аарон Мендола из Гренады ясно показал, что искать гробницы нужно в Испании, на самом юге», — заявил раби Маймон.

«О, всякое слово Мендолы почтения достойно», — согласился раби Зимри.

«Раби Илель из Самарии стоит двух Мендол!» — с азартом заявил раби Маймон.

«Раби Илель — знаток высшей пробы. И что же он думает?» — спросил раби Зимри.

«Он доказывает, что существуют две гробницы, но ни одна из них не подлинная», — ответил раби Маймон.

«Какая изумительная ученость!» — воскликнул раби Зимри.

«И как обнадеживает…» — уныло произнес Алрой.

«Это все высокие материи, — сказал раби Маймон, и в его мутных старческих глазах блеснул лукавый огонек, — твой юный гость, раби Зимри, непременно должен одолеть трактат „Осуществление невозможного“, сочиненный мудрым раби Шими из Дамаска».

«Да, это воистину глубокий труд», — сказал раби Зимри.

«Прочитав его впервые, я столь сильно впечатлился, что три ночи подряд не мог уснуть, — воодушевился раби Маймон, — представить только, — двенадцать тысяч пятьсот тридцать семь извлечений из Пятикнижия и не единого лишнего слова сверх того!»

«Да, когда-то жили великаны, мы — карлики против них», — вздохнул раби Зимри.

«Потрясает первая глава: читай хоть справа налево, хоть наоборот, — выходит одно!» — воскликнул раби Маймон.

«Вот и говорю я: ушла слава! Нынешнее поколение на такое не сподобится!» — заметил раби Зимри.

«А первая буква всякой строки — то каббалистический знак царя иудейского!» — подбавил хворосту в огонь раби Маймон.

«Ушла, ушла слава! А все же верю: мы вновь отстроим Храм!» — провозгласил раби Зимри.

«Это наша общая вера, — промолвил раби Маймон, — и о трактате „Осуществление невозможного“ добавлю, что…»

«Почтенный раби! — сказал вошедший ученик раби Зимри, — нам пора!»

«О, мудрый раби Маймон! — воскликнул раби Зимри, — Я готов слушать тебя дни и ночи напролет, но я должен сейчас идти в синагогу. Пойдем, Давид, люди собрались и ждут нас.»

Зимри и Алрой вышли из дома и узкой горбатой улицей направились в сторону синагоги.

«Раби Маймон весьма огорчен тем, что не может присоединиться к нам, — сказал раби Зимри, — в Багдаде ты, несомненно, слышал об этом мудром раввине.»

Алрой молча кивнул.

«Он достойно несет груз многих лет. Веришь ли, он — мой учитель!»

«Ученик, достоен учителя.»

«Ты стал любезен. К празднику Пэсах раби Маймону исполнится сто десять.»

«О, какие лета!»

«Когда пробьет его час, ярчайший светильник угаснет для Израиля. Ты хотел знать о гробницах, и я привел тебя к раби Маймону, ибо кто разъяснит лучше? Голова его вмещает тысячилетиями накопленные знания!»

«Боюсь, нет в них новизны, и под его водительством я, не в пример царю Пиргандикусу, не удостоюсь созерцания древних гробниц.»

«К слову о Пиргандикусе. Я думаю, что раби Маймон ошибается, называя его царем. Ведь не было у нас царей после изгнания. Возможно, он происходил из рода царского. Об ошибке его лучше молчать, чтоб не печалить старика. Сто десять — бремя не из легких!»

«Бремя лет с мудростью в соединении», — промолвил Алрой и подумал, что без притворства, как без одежды — не обойтись.

«Ты в Иерусалиме меньше недели, а как переменился! Я разумею — к лучшему. Пора побывать в нашей синагоге. Ни ливанских кедров, ни слоновой кости не увидишь, но все же какой ни есть, а это храм наш. Здесь нам налево, к старому кладбищу. Уверен, в Багдаде синагоги побогаче. Тут ступени вниз. Бедность не лишена достоинств — не привлекаем к себе внимания, да и не хотим того.»

Вот и добрались до цели. В те стародавние времена, на востоке, евреи, если не имели лучшего, избирали местом для синагоги заброшенное кладбище. В помещениях с низкими сводчатыми потолками, где когда-то покоились кости умерших, сейчас сидели две-три сотни мужчин, и молились, и слушали своих мудрецов, и обращались к Богу. Масляные лампы коптили в нишах, с трудом разрывая полумрак. Постепенно глаза Алроя привыкли к тусклому свету, начали различать лица вокруг и древние знаки на листах книг. В единственной нарядной комнате хранился ковчег, что сберегал Святое писание.

Головы молящихся покрыты талитами, тела раскачиваются. Их лица сосредоточены и вдохновенны. Тысячелетие Израиль в изгнании. Жалкие остатки народа прозябают в былой столице, но дух избранничества неистребим. Ни душевные пытки разочарований, ни боль телесных мук, ничто не колеблет преданность Богу, избравшему и обещавшему. Бесконечно долго медлит спаситель, и бесконечно велика вера в приход его. Окончилась молитва, расправились лица, люди приготовились слушать своего наставника Зимри. Ученый раввин, взявши Талмуд и вспомогаясь откровениями мудрецов, имена коих давеча звучали в беседе с Маймоном, принялся поучать, просвещать, просветлять паству.

«Мы знаем из книг, — начал раби Зимри, — Бог твердил и повторял нам, чтобы не смели мы иметь иных богов, кроме Него. А известно ли вам, что сказал Авраам Нимроду, который склонял его обожествлять огонь? Авраам спросил, почему огонь, ведь вода сильнее огня!? И почему не тучи, ведь они владеют водой!? И почему не ветер, коли он собирает тучи!? И, наконец, почему не Бог, создавший ветер?»

Восхищенный шепот послышался со всех сторон.

«Элиэзер!» — воскликнул Зимри, — «Написано, когда Адам спал, Бог взял у него ребро. Выходит, Бог — похититель?»

Вопрос сбил с толку ученика по имени Элиэзер, и он растереянно потупил взгляд. Люди встревожились, недоумевая.