Альберт-Эмиль Брахфогель - Людовик XIV, или Комедия жизни

Нужно было прибегнуть к величайшим натяжкам, чтобы составить обвинительные пункты. Недобросовестность их была так очевидна, что президент Ламуаньон, один из жесточайших врагов барона, счел своим долгом ходатайствовать у короля о снисхождении к обвиняемому. Но все было тщетно. Фуке пал, потому что нужно было спасти Францию от погибели. Нужно было уничтожить губительную финансовую систему, двадцать лет тяготевшую над Францией, и освободить ее от этой массы жадных пиявок, которые высасывали последние соки из несчастной страны. Дело дошло до того, что из восьмидесяти четырех миллионов ливров, даваемых страной, только тридцать миллионов поступали в государственную казну, остальные же пятьдесят четыре наполняли карманы министра финансов и чиновников его ведомства. Чтобы уничтожить это страшное чудовище, истощавшее Францию, надо было поразить прежде всего голову. Король хорошо понял это и потому был безжалостен к Фуке. Вакантное место министра финансов было передано Кольберу.

На углу улицы Тиксерандери находился невзрачный домик, в котором умер поэт Поль Скаррон и в котором продолжала жить его жена Франсуаза.

Со дня смерти мужа эту женщину можно было видеть во всех передних важных лиц, терпеливо ожидавшую, чтобы приняли ее прошение о пенсии. Получая постоянно отказы, она с видом смиренницы возвращалась в свой серенький домик и на другой день снова принималась за те же прогулки по передним. Между тем денежные обстоятельства вдовы Скаррон вовсе не были так плохи, чтобы принуждать ее к подобным мерам. Она была настолько обеспечена, что могла жить безбедно, не прибегая ни к чьей помощи.

Первая комната домика, занимаемого Франсуазой, представляла весьма непривлекательное зрелище: большой стол, диван, кровать с пологом и несколько ветхих стульев составляли все ее убранство, а развешенные на стенах картины священного содержания придавали ей вид монашеской кельи. Но зато соседняя комната, куда входили только самые близкие друзья хозяйки, имела совсем другую наружность. Правда, и здесь не было никакой роскоши, но это была уютная, комфортабельная меблированная комната, кабинет ученого или поэта.

В этой комнате за большим письменным столом сидела вдова Скаррон. Трудно было узнать в ней теперь ту смиренную просительницу, со скромно опущенным взором, которая встречалась в передних важных особ и в доме Рамбулье. В ее больших смелых глазах горели энергия и неукротимая воля, лицо имело какое-то презрительное, вызывающее выражение. Вокруг нее были разбросаны письма, списки, шифрованные бумаги: она усердно занималась. Вдруг раздался звон колокольчика. Франсуаза поспешила в переднюю и сама отворила дверь.

Вошел патер Лашез, бывший наставник Лорена.

Вдова встретила его почтительным поклоном.

— Вы уже вернулись?

— Да, полчаса назад!

— Куда вы ходили?

— Я была у д’Атура, Граммона, Пон-Шартрэна, обедала в доме Рамбулье, затем зашла на минуту к Мольеру.

— А к нему зачем? — удивился Лашез.

— Я просила Мольера передать его величеству прошение от моего имени.

— Ха-ха-ха! Чтобы заставить бедняка выслушать выговор от короля — не вмешиваться на будущее время в чужие дела!

— Очень может быть!

— Воля ваша, Франсуаза, я решительно не могу понять, как вам не надоест это бесплодное попрошайничество? Неужто вам недостаточно тех средств, которые вы получаете от нас?

Скаррон насмешливо улыбнулась.

— Значит, и вы настолько недальновидны, что считаете целью моих хлопот деньги?

— Но что же другое?

— Да знаете ли, что я буду очень недовольна, если получу эту пенсию!

— Почему же?

— Тогда у меня не будет предлога толкаться в передних!

— Стало быть, вы находите удовольствие в самом процессе выпрашивания?

— Ни малейшего! Но я вижу в этом средство для достижения той цели, которую преследую.

— Интересно знать вашу цель!

— Я хочу как можно чаще напоминать о себе королю!

— Но вы наконец смертельно надоедите ему!

— Я следую примеру Фейльада: буду до тех пор надоедать его величеству, пока не удостоюсь наконец чести des granes entrees и не сделаюсь так же необходима ему, как и маршал!

— Цель недурная, но вы упустили из вида одно ничтожное обстоятельство: Фейльад — аристократ, маршал Франции, оказавший отечеству значительные услуги, вы же — не более как вдова писателя Скаррона и…

— И женщина с железной волей, — перебила его Франсуаза со сверкающими глазами, — которая сумеет добиться, чего желает!

Патер ничего не отвечал, он пристально смотрел на молодую женщину, и какое-то странное выражение промелькнуло на его лице.

— Нет ли каких-нибудь известий? — спросил он наконец.

— Кое-что имею! Пойдемте в кабинет.

Они вошли в соседнюю комнату, и Франсуаза тщательно затворила дверь.

Патер присел к письменному столу и углубился в чтение различных писем и бумаг, делая по временам заметки в своей записной книжке. Закончив свою работу, он обратился к вдове:

— Вы увидите, что Кольбер, встретив непреодолимое противодействие своим реформам в высших классах, должен будет пасть, и тогда мы завладеем наследием Мазарини!

— Увы! Мне кажется, что вашим надеждам не суждено осуществиться. Король слепо доверяет Кольберу и будет поддерживать его до последней крайности. Кроме того, герцогиня Орлеанская сочувствует его планам, а это также весьма важно.

Патер вскочил со своего места:

— Неужели вам известны отношения герцогини Орлеанской и короля?..

— Я полагаю, всякому известно, что она играет роль ширмы, чтобы придать более пристойный вид ухаживанию короля за Лавальер!

— О, так у вас совсем ложные сведения! Отношения Анны и короля гораздо ближе!..

— Что вы говорите?!

— Тише! Это опасная тайна! Но вернемся к Кольберу.

Из чего вы заключаете, что король так доверяет ему?

— Не далее, как сегодня, случилось одно обстоятельство, которое является очевидным доказательством влияния Кольбера. Военный министр Летелье подал в отставку!

— Кто вам сказал это?

— Граф де Нуврон рассказывал об этом в доме Рамбулье. Дело было так: Летелье счел чрезвычайно обидным для себя, что у него отняли право продавать офицерские патенты, и имел крупный разговор с Кольбером по этому поводу в присутствии короля. Военный министр доказывал необходимость этой продажи, а Кольбер настаивал на противном. Король перешел на сторону последнего, и Летелье не оставалось ничего другого, как просить об отставке, на что король немедленно согласился и тут же назначил Лувуа его преемником.

— Весьма неприятное известие! Этот выскочка Кольбер обладает железной энергией, но все же ему не удастся исторгнуть из наших рук верующий народ. В случае крайности мы не остановимся даже и перед гражданской войной!