Альберт-Эмиль Брахфогель - Людовик XIV, или Комедия жизни

— Условие это?..

— Ваше величество должны очистить Бургундию, Эльзас и Лотарингию, но удержать за собой то, что завоевано в Нидерландах, и…

— Да это все прежние условия перемирия, теперь мы не можем ими ограничиться.

— Мирный трактат с Испанией должен, кроме того, иметь один дополнительный, секретный пункт. Старшая дочь их королевских высочеств, семилетняя Мария-Луиза должна стать супругой инфанта дона Карлоса, в случае же несогласия Испания отдаст Франции Бургундию.

Радостно блеснули глаза Людовика XIV:

— Бурбоны на испанском престоле?! Да будет так!

Мы не прекратим вражды с Испанией, не добившись исполнения этого условия. Принцесса много хочет, но мы обязаны удовлетворить ее требования, тем более что такое условие совершенно изменяет положение дел. Наше настоящее унижение обращается в положительную победу! Нам ненадолго придется расстаться с нашими завоеваниями на востоке, мы возвратим их, как только расстроится союз против Франции. Ожидайте их высочеств в фойе и тотчас же сообщите нашему брату, что его условия нами приняты.

Король вышел к министрам, а Фейльад поспешил навстречу Орлеанам.

— Мы заключаем мир, Кольбер, и надеемся встать в самые дружелюбные отношения к Испании.

— Вы не могли сообщить мне более приятной новости, государь! Мир необходим нашей истощенной стране!

— Вечный припев финансистов! — насмешливо возразил Лувуа. — Вы и не думаете о том, что этот мир унижает гордую Францию и принуждает непобедимого Людовика отказаться от всех великих предначертаний!

— Лучше отказаться от невозможного, нежели браться за то, чего нельзя довести до конца, — резко ответил Кольбер. — Да и что пользы в завоеваниях, если последствия их — бедность и нищета родной земли.

— Оставьте ваши споры, господа! — вмешался король. — Мы заключим или блестящий мир, или ровно никакого, а пока восточная армия должна стянуться к Лангедоку, а флот будет стоять в Тулонской гавани.

— Их королевские высочества, принц и принцесса Орлеанские! — доложил де Брезе, распахивая двери.

Король пошел навстречу Орлеанам и, обняв брата, поцеловал в лоб герцогиню Анну.

— Недоступных людей пленяют ласковыми речами!

Де Брезе, доложите королеве, что мы просим ее величество на совещание, не терпящее отлагательства. Господа, можете удалиться!

Царственные братья и Анна Орлеанская остались одни.

— Филипп, — начал король, едва сдерживая свое волнение. — Мы ссорились с вами за обладание короной, стали почти врагами из-за любви к Анне Стюарт — вашей супруге. Было бы недостойной меня ложью, если бы я сказал вам, что не люблю ее больше. Нет, пока в сердце моем есть хотя бы капля крови, оно будет биться только для нее! Но мы ошибались в образе выражения этой любви, что и поставило нас во враждебные отношения друг к другу. Мы постараемся загладить наши ошибки, уничтожим все недоразумения, соединимся и общими усилиями уничтожим врага. Мы не заключим мира прежде, чем испанская корона не будет за Бурбонами, пока ваша старшая дочь не станет невестой инфанта испанского! Мы разорвем и уничтожим сети испанско-габсбургской интриги. Согласны вы на примирение, с условием, что в будущем нашим детям достанется владычество над всей Западной Европой? — Король протянул Филиппу руку.

— Клянусь Богом, — с жаром проговорил Орлеан, крепко пожимая руку Людовика, — я жизни не пожалею для достижения этой цели!

— Позвольте и мне принять участие в союзе, — весело вмешалась Анна. — Время отстать от заблуждений молодости и видеть только в детях цель и счастье жизни. Мы будем стоять за вас, государь, как за себя. Жизнь слишком коротка для ненависти. Кончим же ее мирно, без зависти друг к другу.

Король поцеловал ее руку.

— Нам много трудов предстоит впереди! Что посоветуете вы нам относительно союза?

— Я допустила его заключение, я же его и уничтожу, как только мир будет подписан.

— Голландия, Швеция и Англия поступят очень необдуманно, если разойдутся!

— Необдуманности и одной из них достаточно для уничтожения союза. А эта одна будет, по обыкновению, Англия!

— Неужели Карл Второй до такой степени не понимает своих выгод?

— Он раз уже последовал моим советам, теперь сделает это тем более, что вполне убежден, будто я не могу направить его ни на что дурное.

— Будет в высшей степени удивительно, если вы уговорите его разрушить союз, который сами же ему так горячо советовали заключить, особенно же, если этот союз поднимает его значение в народе и в парламенте.

— Он до тех пор в дружбе с народом и парламентом, пока они дают ему денег. Но ведь эти непредвиденные субсидии прекратятся, как только узнают, что суммы, назначенные для флота, попали в руки его приятелей и приятельницы. Есть и еще нечто, что живо положит конец всяким любезностям между англичанами и моим братом!

— А что это? Нельзя ли узнать?

— Герцог Йоркский намеревается перейти в католицизм. Иезуиты деятельно работают в Лондоне и, вероятно, поставят на своем.

— Не может быть! Барильон ни слова не пишет нам об этом!

— Дело ведется в глубочайшей тайне, но тем не менее известие это совершенно верно: леди Мертон сама была в Лондоне. А у нее ведь зоркий глаз. Не мешало бы назначить в штат лондонского посольства одного тайного агента: он подстрекал бы народную партию и тем ускорил разрыв с правительством.

— Жена ваша плохая англичанка, мой милый Филипп.

— Но хорошая француженка.

— Не думаете ли вы, что я не люблю брата Карла? Напротив. Но, чем быть в зависимости от народа, пролившего кровь нашего отца, пусть лучше он будет в зависимости от Франции! Если же его дерзкие подданные восстанут, мы дадим ему армию. Он раздавит революцию и сделает Карла Английского таким же свободным и могущественным государем, каким были его отец и дед!

Король улыбнулся.

— Пусть он им станет, если сможет! Наша помощь всегда за ним.

Разговор был прерван появлением королевы.

Терезия вошла с гордой улыбкой, ясно показывая, что вполне понимает затруднительное положение своего супруга. Высокомерное удивление выразилось на ее лице, как только она заметила Орлеанов. Она остановилась.

— Я, кажется, пришла не вовремя. Мое мнение совершенно излишне там, где принимаются советы герцогини Орлеанской.

— Напротив, ваше величество, — возразил Людовик, подавая руку Терезии и подводя ее к креслу у письменного стола. — Мы были бы очень огорчены, если бы в настоящую минуту вы отказали нам в вашем дипломатическом содействии.

— Я не ожидала, сир, что вы удостоите обратиться ко мне за помощью. Но если наши советы могут еще иметь какую-либо цену при всей государственной мудрости герцогини Орлеанской, то я к услугам вашего величества. Соблаговолите сообщить мне, в чем дело?