Андрей Иванов - Харбинские мотыльки
- Название:Харбинские мотыльки
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Издательство Avenarius
- Год:2013
- Город:Таллин
- ISBN:978-9985-834-44-2
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Андрей Иванов - Харбинские мотыльки краткое содержание
Харбинские мотыльки — это 20 лет жизни художника Бориса Реброва, который вместе с армией Юденича семнадцатилетним юношей покидает Россию. По пути в Ревель он теряет семью, пытается найти себя в чужой стране, работает в фотоателье, ведет дневник, пишет картины и незаметно оказывается вовлеченным в деятельность русской фашистской партии.
Харбинские мотыльки - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— Вот, подпишите еще вот это, — подсунул бумагу.
— Что это?
— Это заявление о вашей лояльности эстонскому государству, что вы не состоите в запрещенных партиях, что вы согласны сотрудничать, если понадобится, и так далее… Формальность! Давайте, подписывайте! Не хотелось бы вас терять из виду. На островах никто не говорит по-русски. Что вы там будете делать? Вы же ничего не умеете… Погибнете там, сопьетесь, сдохнете, как собака, под каким-нибудь забором…
Я подписал. Отпустили. Но все равно бумаги, включая наброски новеллы, задержали. Будут проверять. Обещали вернуть в течение полугода, а то и меньше, как управятся. Я сказал, что торопиться незачем, там нет ничего, только литературные опыты, дневники. Полицейский сказал, что как пить дать назначат штраф. Это обязательно. Остальное — как придется. Попросили не уезжать из Ревеля.
все эти дни оттирал раствором пол, заделал замазкой все щели, но пыль откуда-то все равно лезет; как только свет, так сразу видно: лиловая пыль плавает в воздухе, даже не пыль, а волокна… сейчас плавает в воздухе пыль, через месяц опять полезут мотыльки… всю одежду пожрали… драил в чулане тоже, там нашел много куколок, толстенькие, крепенькие, давил, а потом вымел все и вынес
свои бумаги я получил очень скоро; штраф был небольшой, заплатил Н. Т. - я совсем издержался. Дурацкая ситуация. Пришлось объяснять. Его жена смотрела на меня, как на полного идиота, и сильно злилась. Смотрела на меня и презирала. Н. Т. был ужасно подорван, переживал. Так неловко. Но разве я как-то виноват? И что он из-за меня нервничает?
Вечером разбирал записи, открыточки Милы расставлял повсюду, чтоб повеселее стало на душе, хотя грязь: и внутри, и снаружи, и эти цветистости — грязь, грязь! Грязь! И никакие это не чувства, а просто похоть, я знаю. Но надо же как-нибудь скрасить. Вот еще интересная мысль: в тюрьме я себя чувствовал чистым, святым. А как вылез на свет да в каморку свою вошел — снова я и опять жалкий и задрипанный. Тидельманну тоже пришлось объяснять. Кажется, поверил. С фрау Метцер поговорили. Сильно разволновался. Успокоил себя работой: драил пол и скоблил доски; под обоями тоже, кажется, образовалось: нащупал, выковырял пальцем — точно: твердые шарики — отодрал кусок, глянул туда: эти шарики всю стену облепили, отодрал всю бумагу на стене и газеты под нею, травил и скоблил нещадно.
В чулане снова появились мотыльки — видимо, после обыска расшевелили что-то, вот они и полезли. Взялся убирать. Вдруг в окно кто-то камешек кинул. Сперва подумал — показалось, убираю дальше, слышу снова: тюк! Выглянул — кто-то там есть. Погасил весь свет. Вышел в коридор, пошел по лестнице вниз, постоял на крыльце, на всякий случай в темноту кликнул тихонько. Нет ответа. Возвращаюсь к себе — Лева, сидит в кресле, весь бледный, страшный, лунный свет на коленях держит. Голосом утробным говорит, что его Тополев послал разобраться со мной; я не понял, что значит разобраться; стало жутко; в каком смысле? Он объяснил: Тополев хочет знать все, что я говорил в полиции: слово в слово — врать бесполезно — он все равно узнает. Я заверил его, что про него ни слова не сказал, заверил, что они откуда-то про Ивана и про Леннуки уже знали. Терниковский у них на крючке. За ним установлена слежка. Почту читают всю. Тщательная перлюстрация! Как в библиотеке, сидят и читают письма! 12 часов в сутки! Наняли всех уволенных русских учителей — теперь они письма читают и доносы пишут! Вот так.
Лева махнул рукой и уронил голову:
— Черт с ними со всеми, Борис, — сказал он из последних сил, — не могу я больше все это терпеть. Пойми, если б только делом мы занимались, все было бы как нельзя хорошо, потому что на одном спирте можно было три дома купить, и мыло и ботинки армейские хорошо шли… Но даже по армейским ботинкам стали вычислять, понимаешь, как навострились проклятые на границе — думал: купим заставу и дело пойдет, не тут-то было! Увидят, что люди ходят в контрабандных ботинках и на допрос, пытают до ужаса, все заставы усилили, собак поставили. А тут эти листовки еще… Я передам Тополеву твои слова, только все это излишние предосторожности. Уверен, что пока мы тут с тобой сумерничаем, он несется в Швецию. Видел паспорта у него, несколько паспортов. Давно готовился к отходу. Бросит он нас. Хорошо хоть кабак успели открыть, хотя бы туда наш спирт вливается. Но мало, не хватает, Боря, не хватает мне этого.
Я хотел вставить, что и хорошо, что бросит: надоел он тут, горло давит, но Лева говорил и говорил, половины им сказанного я и не понимал, потому что он был чуть ли не в бреду. Остался ночевать у меня. Чай пить не стал, кажется, и не понял, что я ему чай предложил. Он даже подняться не смог. Ботинки скинул и остался в кресле сидеть. Просил свет не зажигать. Так и сидел. А под утро я проснулся из-за него. Он сильно стучал зубами и бредил, я испугался. Думал, он замерз; растопил; не помогло — ему плохо было. Вскочил и, стукаясь о двери и косяки, спотыкаясь на лестнице, ушел кое-как. Я смотрел из окна в коридоре, как он переходил улицу: несло его, качало, бросало из стороны в сторону, шел не разбирая дороги.
С утра пораньше взялся за уборку, травил и драил в чулане, пыли поднял — жуть! Мотыльки летели из щелей! Туча!
В самом разгаре ко мне постучали, и странно так постучали: игриво — тук-туки-тук! Будто пальцы пробежали по клавишам. Открываю: Мила! С мужем! С покупками и вином! А у меня открытки, ею подписанные, всюду расставлены — зачем я их расставлял?
Они были в совершенно ненормальном состоянии. Пьяные и разгоряченные. Засекин кричал, что они выиграли в казино целый куш! Три бутылки шампанского. Подставляйте стаканы. Хлоп! В голову ударило, все кругом пошло. Мила была тоже сильно пьяная и на меня бросилась. Давай танцевать! Я испугался. Отскочил. Засекин захохотал: поглядите, бабы испугался! Наливал, пел, хлопал в ладоши: танцуй! танцуй! Сделали три круга по комнате. Она меня поцеловала под улюлюканье мужа. Тут я совсем чуть не сошел с ума. В голову такое полезло… Кто знает, что они задумали: расправу надо мной! Надругательство! Засекин завалился на мою тахту и что-то бессвязное рассказывал, рассказывал… про какие-то машины и гонки…
— … вот я тут ездил в Ригу на выставку! Крепко пили! В поезде я познакомился с одним предпринимателем из Франции, из бывших аристократов… Веселый господин! Кажется, граф. От нечего делать он поехал с нами… Много пили, играли в рулетку, карты — он все время проигрывал и смеялся, так естественно беззаботно, это невозможно сыграть или подделать! Он проигрывал, сорил деньгами и сыпал анекдотами! Мне никогда так легко не было, как в эти дни в Риге!
Я спросил имя, но он не мог вспомнить.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: