Елена Жаринова - Сын скотьего Бога

Третьяк, всхлипывая, тряс спящих. Волх с Бельдом бросились ему на помощь.

— Вставайте, вставайте, дурачье, — Волх с ожесточением пинал сонных парней. Наконец в снегу началось копошение. Бледные до синевы, истощавшие, простуженные, путники один за другим просыпали, вставали на четвереньки, садились. Они терли друг другу ноги, руки, щеки и уши, стонали, но постепенно оттаивали, оживали — словно возвращались с того света.

И все-таки эта страшная ночь убила десятерых — тихо и незаметно, подарив напоследок глубокий сон.

— Если бы не он, — снова кивнул Бельд на Третьяка, — все бы здесь остались.

Мальчик услышал и покраснел.

— Надо идти дальше, — буркнул Волх.

— Ну еще минуточку! — заканючил кто-то.

— Князь, воля твоя, а я идти не могу, — заявил еще один. — Не будь зверем, дай полежать часок.

Волх сверху вниз посмотрел в глаза лежащего, полные отчаяния и упрямства.

— Ты прав, воля моя, — сказал он. — Мы сейчас уходим. Силой тебя поднимать я не стану. Но и волкам на съедение живым не оставлю. Или ты идешь с нами, или я тебя убью.

Эта угроза в последнее время слишком легко слетала у него с языка. Но никто не считал ее пустой — Волх уже доказал, что не шутит и не пугает. Несчастный парень сделал над собой усилие. Убедившись, что тот встал, Волх удовлетворенно кивнул и скомандовал отправление.

Но через два часа стало ясно, что никакими угрозами людей не заставишь идти дальше. У них не было сил переставлять ноги по глубокому снегу, они проваливались и падали. Когда наконец разожгли стояночные костры, все в изнеможении рухнули вокруг. Люди совали замерзшие руки прямо в пламя, наслаждаясь его обжигающим жаром.

Но голод не тетка. Четверо самых удачливых охотников угрюмо встали и исчезли в пустом лесу. Встал вопрос: кого послать на разведку?

Волх переводил взгляд с одного на другого, но все отводили глаза. Он понял, что не имеет права настаивать.

— Сам пойду, — объявил он.

— Хорошо, я с тобой, — тут же кивнул Бельд.

— Ладно. Тогда за старшего остается Клянча. Ждите нас до следующего рассвета. Если мы не вернемся — уводи дружину.

— Куда? — опешил Клянча.

— Вперед! — рявкнул Волх.

— Разреши и мне с вами, князь, — снова попросился Третьяк. Волх оценивающе посмотрел на него. Надо же, такой маленький, а такой живучий. Наверно, ему еды надо совсем мало, вот он и делится со всеми подряд. Ишь: румяный, глаза блестят, будто с горки катался.

— Еще чего не хватало, — запротестовал почему-то Бельд. — Сдохнешь в лесу, возись с тобой потом.

— Пусть идет, — решил Волх, проверяя нож на поясе и подтягивая сапоги. Меч он оставлял под присмотром Клянчи: в разведке лишняя тяжесть ни к чему.

Предки словен жили в степях. На широких просторах, обдуваемых ветрами с близкого моря. Поселившись на север, в лесные земли, словене потихоньку начали осваивать лес. Они даже научились приспосабливать его к своим нуждам. Но все равно природа брала свое, и словене старались превратить лес в степь, выжигая его под пашни. Как-то оно спокойнее, когда деревья не скрывают горизонт…

Ты можешь плавать в воде, но никогда не станешь рыбой. Так и в лесу — сюда можно ходить по грибы и по ягоды, можно охотиться, но если ты не родился лесным человеком, то ты им никогда не станешь. И всей твоей дружбе с лесом грош цена, в любой миг он приготовит тебе подвох…

Об этом думал Волх, тупо меряя шагами лесную тропу, ведущую на восток. Почему именно на восток? Да потому что с тем же успехом можно было идти и на запад, и на юг, и на север. Везде деревья растут одинаково, и нигде никакого признака человеческого жилья.

Тонкие сосны качались над головами. Слабенькое зимнее солнце путалось в их кронах, падали редкие снежинки. Мороз не лютовал и не щипал лицо, ветер стих. Чудесная погода для прогулок…

— Князь! Посмотри, что я нашел, — позвал Третьяк. Вот этот шустрый парень, кстати, в лесу как дома. Пропадает куда-то, рыскает, как охотничий пес, выскакивает белкой из-за деревьев…

Правда, находка была неказистой: поваленный ольховый ствол.

— Да ты приглядись, князь, — настаивал Третьяк. — Оно же топором срублено!

Присев на корточки, Волх долго изучал древесный слом. Может, и топором… А может, ветром.

— Точно топором, — горячился Третьяк. — Причем не с одного раза. Видишь: зазубрины! А! Вот и следы.

— Может, это мы здесь проходили, — буркнул Волх. — Кружим-то сколько!

— Да нет же! Приглядись. В какой обуви, как ты думаешь, шли?

Волх недоверчиво оглянулся на Бельда. Тот молчал, но на лице у него обозначилось торжествующее нетерпение. Он, конечно, все схватывает на лету и уже понял, что мальчишка имеет в виду.

Но тут дошло и до Волха. Лапти! След прекрасно сохранился, благодаря морозу и бесснежью. Его оставил человек в плетеной обуви, а ни у кого в дружине такой не было! Словене вообще предпочитали кожаную обувь, и только немногие учились у чуди искусству плетения лаптей. Срубивший ольху был чудского племени, это точно!

Горячая радость ударила в голову Волху. Он схватил Третьяка за плечи и крепко сжал их. От неожиданности мальчишка изменился в лице и отступил назад.

— Здесь есть еще следы? Давай, ищи, родной! Приведешь меня к чудскому городищу — проси, чего хочешь!

— Погоди радоваться, — остудил его Бельд. — Может, это наши, из города охотники.

Волх мотнул головой. В этот момент он ощущал свою судьбу, как клубок из множества нитей. Здесь все переплелось, здесь ничего не бывает случайно… И если им суждено было вынести столько лишений, зато теперь заслуженная награда близка. Судьба не обманет!

И Волх оказался прав. Медленно, но верно Третьяк отыскивал новые следы. Вскоре выяснилось, что белоглазых было трое. Что им улыбнулась удача на охоте — не меньше взрослой косули. Теперь даже Волх ясно видел застывшую на снегу кровь и след от туши, которую тащили волоком. На миг предстало видение этой туши на вертеле, и воображаемый аромат жаркого вызвал в желудке болезненный спазм. Но цель была так близка, что теперь разведчикам нипочем были холод, голод и усталость. Они резво скакали вслед за Третьяком, трещал под ногами валежник, слепило глаза усталое солнце, клонившееся к закату…

— Т-с-с! — остановил их Третьяк. — Кажется, мы пришли.

И тут же в ноздри ударил запах жилья и человеческие голоса.

Волх жадно вгляделся вперед. На расстоянии полполета стрелы высилась заснеженная стена. Из-за нее поднимались столбики дыма. Дымили сотни землянок, большое городище! Сердце забилось гулко и безошибочно: она там!

Разведчики затаились за сугробом и шептались, сблизив головы.

— Ты найдешь дорогу назад? И сможешь привести сюда весь отряд? — дергался Волх. Третьяк кивнул обиженно и удивленно, словно сомневались в его способности ходить.