Елена Жаринова - Сын скотьего Бога

— Ну, змееныш? Где же твой скотий бог? Или он так же жалок, как и ты? Не рискнет тебе помогать, побоится возмездия Перуна?

— Я сам… справлюсь, — прорычал Волх, отбивая новый удар.

— Проклятый рус, — прошептал Клянча стоящему впереди Бельду. — Он ведь старый, а верткий, как молодой. Даже глазом не уследишь.

Бельд ничего не ответил. Он покосился на Сайми — у той в лице не было ни кровинки, а плечи опустились, как у старухи. Обнять бы эти плечи, да развернуть дурочку к себе на грудь, пусть плачет… Но это вчера она была общая подруга. А сегодня — чужая женщина. И это навсегда определило границы. Чужого Бельд отроду не брал.

Хавр теснил Волха к краю круга. Он еще успевал театрально потрясать мечом в сторону зрителей, так что первый ряд с испуганным возгласом шарахался назад, наступая на ноги позади стоящим. Волх, тоже рассчитывавший на свою молодую ловкость, был обескуражен почти неуловимыми прыжками и выпадами руса.

— Справишься? Со мной?! Не смеши, мальчишка! И не проси у меня пощады. Тебе не стоило становиться у меня на пути.

Дождь лил все сильнее и сильнее, превращая траву под ногами бойцов в жидкую кашу. В переменчивых струях лица деревянных богов казались живыми, даже взволнованными.

— Не надейся, я не убью тебя сразу, — пообещал Хавр. — Когда ты не сможешь встать, я отволоку тебя на жертвенник и по капле выпою Перуну твою змеиную кровь. Он давно ее ждет!

Волх молчал. Он не хотел тратить силы на препирательства. Бой оказался гораздо труднее, чем он легкомысленно себе представлял. Честно говоря, он ни разу еще не сталкивался с таким сильным противником. В мощи ударов, которые обрушивал на него рус, было что-то противоестественное. Иногда боковым зрением он видел серые лица друзей. Одобрительные возгласы давно стихли, и в этом была какая-то особенная безнадежность. Волх вдруг отчетливо понял, что ему не победить, а значит, не выжить. Утратив веру в себя, он заранее проиграл. Как глупо… Неужели боги вернули его в Словенск для того, чтобы он погиб на потеху кровавому Перуну?

Еще один страшный удар. Волх пошатнулся. Меч едва не вылетел из его руки. Оружие удалось удержать, но в плече что-то хрустнуло, и рука вдруг ослабла, повисла беспомощной плетью. Меч стал неподъемно тяжелым — как для старика или ребенка. Волх мог биться левой рукой, но хуже, и надо было время, чтобы приспособиться к праворукому противнику. А Хавр не собирался ждать.

Рус кружил все ближе и ближе, как будто змея сжимала кольца, как будто зверь готовился к последнему прыжку. Дождь странно искажал его лицо, скрадывал движения темным мороком. Р-раз! Серебристое острие летело Волху прямо в грудь, он отпрыгнул в сторону, ноги заскользили на мокрой траве… Смешно взмахнув руками, пытаясь удержать равновесие, Волх рухнул навзничь.

— Во имя Перуна!

Хавр шел прямо на него. Тело отчаянно трусило смерти. Бежать, уползти, забиться в нору, оттянуть неизбежное хоть на миг… Но сил хватило только на то, чтобы притянуть к себе меч и не сводить глаз с ухмыляющегося лица врага. С видимым удовольствием Хавр наступил ему на поврежденную руку. От боли и ярости Волх замычал.

— Это нечестно! Дай ему встать! — крикнули из толпы.

— Что это изменит? — пожал плечами Хавр. Но ногу убрал и сказал, сплюнув:

— Вставай, если сможешь. Если хочешь помучаться еще.

Действительно, кому нужна эта агония? Но Волх догадывался, какое представление Хавр рассчитывал устроить из его смерти. Надо во что бы то ни стало умереть в бою. Перекатившись на четвереньки, Волх встал. Громко захохотали русы — наверно, потому что он был мокрый и грязный.

— Ну, давай, зови своего ползучего папашу! — глумился Хавр. — Зови на помощь всех лесных тварей — хорьков, муравьев и землероек!

Рука очень болела. Но Волх перехватил поудобнее меч и следил исподлобья за Хавром. Тот уже был совершенно уверен в победе, он приближался к противнику, беспечно открытый для удара. Ой, не напрасно ли?

Не спешить, — велел себе Волх. Пусть подойдет еще ближе. Сердце Волха отчаянно стучало. Он стоял неподвижно, согбенно, слегка покачиваясь. Пусть Хавр решит, что он едва держится на ногах, — тем более что это так и есть. Еще, еще ближе… Сейчас!

Хавр бешено зарычал, хватаясь за раненое плечо. Промазал, разочарованно простонал Волх. Но зато теперь они с противником были на равных — оба вынуждены драться левой рукой.

— Я же говорил — сам справлюсь, — в первый раз позволил себе усмехнуться Волх.

— Размечтался! — новый натиск руса был ужасен. Клинок просвистел в пол-ладони от Волховой головы. — Настоящий бой только начался, червячонок.

Червячонок? Где-то он уже слышал это дурацкое прозвище. Где-то… И вражий взгляд при этом так же сверлил его насквозь. Так же? Нет, тот же! Тот же взгляд! Это Хавр вышел на него огромным медведем в последней стычке за Новгород. Это он привел оборотней, своих страшных Безымянных…

Хавр понял, что Волх догадался. Черный морок окутал его с головы до ног. Рус не превратился в быка, но словно сделался выше ростом и шире в плечах. Окровавленная рубаха придавала ему совсем жуткий вид.

— Во имя Перуна, которому служу! — проревел он, и голос его разнесся над Перынью небывало мощным эхом. Как будто само небо отразило этот рев, как будто могучее небесное божество отозвалось на призыв.

— Во имя Велеса, — прошептал Волх и вытер лицо рукавом, но только размазал новую грязь. Он уже понял, что свой маленький шанс на победу он бездарно потерял. Но звать отца на помощь не стал. Все равно боги сами решают, чью сторону занять, — затем и нужны поединки. И если он ошибся, обвиняя Хавра в убийстве брата, то тут зови не зови…

Дождь беспощадно сек истекавшую водой землю. Где-то в небесах начиналось ворчание, слабый сполох сверкнул над лесом — как будто боги тоже ввязались в схватку. Шла первая гроза.

Меч в руках руса отплясывал грозные коленца, стремительное острие рисовало сверкающие линии. Они сбивали с толку, отводили взгляд. Голос Хавра звучал словно отовсюду:

— Жалкий дурак, ты думал, что можешь бросить вызов Перуну? Твой скотий бог не даром трусит встречи с великим громовержцем! Один взмах небесного копья — и он будет корчиться в предсмертных муках, совсем как ты! А твои соплеменники, принося Перуну обильные жертвы, забудут вас обоих.

— Не надейся! Никто не станет молиться твоему людоеду! — тяжело дыша, выкрикнул Волх. О, как ему сейчас не хватало бесшабашной веры в свои силы и в поддержку отца! Но в этом бою — как и много раз в жизни — он снова был одинок.

— Будут, еще как будут, — усмехнулся Хавр. — Они поклонятся сильнейшему — так всегда поступает быдло. Перун — бог воинов и князей, а Велес — бог смердов и холопов, бог жалких дикарей, не державших в руках меча.