Кейт Уиггин - Ребекка с фермы «Солнечный ручей»

— Подойди, — обратилась Миранда к племяннице. — Я еще не умерла, не клади мне на кровать цветы.

— Ах, нет. Я их поставлю в вазу, — проговорила Ребекка и отвернулась к кувшину с водой, чтобы скрыть слезы.

— Подойди-ка поближе. Какое на тебе платье? — спросила больная слабым, надтреснутым голосом.

— Мое домашнее, из голубого ситца.

— А твое кашемировое, должно быть, выцвело…

— Нет, тетя Миранда.

— После стирки всегда суши его в темном чулане. Не забудешь про это?

— Я буду помнить.

— Что там на ферме? Мама уже сварила варенье?

— Она не написала про это.

— Вечно она пишет длинные письма, а о самом главном не скажет. Зато время, что я болею, с Марком ничего не случилось?

— Нет, ничего особенного.

— А не особенного? Все так же ленится, да? Ну, а как там будущий доктор?

— Джон будет лучшим из нас, я уверена.

— Опять ты устраиваешь всякие фокусы на кухне, благо меня там нет? Это ты поставила кофейник на окно?

— Да, тетя Миранда.

— Ты всегда так: да, тетя Миранда… да, тетя Джейн, — простонала Миранда, пытаясь пошевелить своим окостеневшим телом. — Но я то и дело узнаю, что ты делаешь вещи, которые мне не по нутру.

Наступило молчание. Ребекка подсела к кровати и робко прикоснулась к тетиной руке. Она всматривалась в исхудалое, с закрытыми глазами лицо, и сердце ее сжималось от жалости.

— Мне очень стыдно, Ребекка, что ты была на выпуске в кисейном платье. Но я не могла помочь тебе с нарядом. Когда-нибудь, в свое время, ты узнаешь причину. Я, правда, очень старалась сшить его покрасивее… Наверно, все над тобой смеялись…

— Вовсе нет, — живо ответила Ребекка. — Наоборот, многие говорили, что у нас с Эммой Джейн самые интересные платья. Издали они смотрелись как кружевные. Вам не надо ни о чем беспокоиться. Вот, я здесь, уже взрослая, окончившая школу — третьей из двадцати двух учеников класса. У меня хорошие виды на будущее. Взгляните на меня! Я большая, молодая, сильная, и я готова идти в мир, возвещая о том, что сделали для меня вы и тетя Джейн. Если вы хотите, чтобы я пока была рядом и помогала по дому, я устроюсь на работу в Эджвуд. Буду там преподавать английский и литературу. Но если вам стало получше, я бы хотела поехать в Аугуста. Там мне могут платить на сто долларов больше, если я буду еще вести занятия музыкой и внеклассные часы.

— Послушай, что я тебе скажу, — проговорила дрожащим голосом тетя Миранда. — Независимо от того, лучше мне или хуже, поезжай туда, где ты больше заработаешь. Как бы мне хотелось дожить до того дня, когда ты разделаешься с залогом, но только это вряд ли…

Она вдруг замолчала. Впрочем, за эти несколько минут она успела сказать больше, чем Ребекка слышала от нее за недели или даже месяцы. Ребекка вышла из спальни в слезах. Тетя выглядела такой подавленной, мрачной и безучастной, что, казалось, она вот-вот покинет этот мир.

Но время шло, и Миранде становилось заметно лучше. Явив и теперь, как обычно, свою неистребимую волю, она научилась вставать с постели и садиться в кресло перед окном. Она лелеяла мечту поправиться настолько, чтобы вызывать врача не ежедневно, а лишь раз в неделю. Деньги, заплаченные врачу, составляли астрономическую сумму. И Миранда невыносимо страдала, думая о том, как разорительна ее болезнь. Даже ночами ей не переставали сниться эти счета.

Постепенно в юном сердце Ребекки стали пробуждаться надежды. Тетя Джейн накрахмалила ее носовые платки, воротнички и малиновое платье из муслина. И она готова была отправиться в Брунсвик, как только врач объявит, что тетя Миранда пошла на поправку.

Поехать в августе в Брунсвик — это было пределом ее желаний. Ничего прекраснее нельзя было ни пожелать, ни вообразить. Она будет видеться с мисс Эмили, сидеть за одним столом с профессорами университета и другими замечательными людьми.

И вот долгожданный день наступил. Несколько простеньких опрятных платьиц были упакованы в саквояж вместе с любимым коралловым ожерельем, выпускным нарядом, сшитым из кисеи, кружевным капором тети Джейн и новой шляпкой, над которой она трудилась все вечера перед сном. Шляпка, украшенная венком из белых роз и зеленых листочков, обошлась Ребекке без малого в три доллара. Таких трат она еще никогда не делала. Конечно, в сочетании с ночной рубашкой шляпка выглядела смехотворно, но если Ребекка появится в своем кисейном платье и в шляпке, то даже их преподобия профессора, пожалуй, посмотрят на нее с почтением.

Уже все было готово и Абиджа Флэг понес к выходу багаж, как вдруг принесли телеграмму:

«Приезжай немедленно. С мамой случилось несчастье.

Не прошло и часа, как Ребекка собралась заново. Ее пронизывал ужас при мысли о том, что ждет на ферме.

Аурелия, слава Богу, была жива, хотя она чудом избежала смерти.

Мама была в сознании и на данный момент вне опасности, о чем Ребекка черкнула несколько строк тетушке Джейн.

— Не знаю, в чем тут дело, — сказала Миранда, в этот день не сумевшая заставить себя сесть в кресло, — но это у нас с Аурелией с детства: стоит мне заболеть и в тот же день заболевает она. И как это ее угораздило упасть? И вообще, разве это женское дело — лазить по сеновалам? Хотя, не случись этого, случилось бы другое. Такая она уродилась несчастливая. Останется теперь калекой на всю жизнь, а Ребекка, вместо того чтобы зарабатывать хорошие деньги, будет при ней сиделкой.

— В первую очередь мать, а все остальное потом, — оборвала ее Джейн. — Надеюсь, Ребекка будет верна этой заповеди.

— Трудно в семнадцать лет жить одним чувством долга, — вздохнула Миранда. — Послушай, Джейн, нам надо поговорить, пока силы мне не отказали окончательно. Я не перестаю про это думать даже ночами… Помнишь, мы с тобой уже обсуждали это, а теперь надо осуществить. Когда меня не станет, возьми Аурелию с детьми в кирпичный дом. Но только троих — ее, Дженни и Фанни. А Марка не надо сюда. Пусть уж Ханна о нем позаботится. Большой мальчик в доме — это бедствие. Будет рисовать на скатерти, бегать по стульям. Вообще-то, когда меня не будет, вы все равно поступите по-своему.

— Я ни в чем не стану перечить твоей воле, если я тебя переживу. А в денежных делах я не отступлю от завещания ни на йоту.

— Ты пока не говори Ребекке, что я ей завещала дом. Я еще собираюсь пожить немного и получить от дома кое-какой доход. А потом, я не хочу, чтобы меня благодарили. Она, конечно, будет взбегать наверх по парадной лестнице, пить кофе на подоконнике… Но что мне до этого? Я уже буду в земле. Ты к ней хорошо относилась, и я уж думаю, что она тебе даст дожить в доме. Как бы то ни было, я уже подписала завещание. Только бы тот, за кого она выйдет замуж, не стал тебя притеснять.