Кристиан Жак - Битва при Кадеше

Во время чтения молитв взгляд Муваттали остановился на сыне Урхи-Тешшубе, одетом в панцирь, со шлемом на голове, обезумевшего от радости при мысли о вступлении в войну. Хаттусили оставался холодным и непроницаемым.

Эти двое мало-помалу уничтожили своих соперников и составляли с Путухепой маленькую группу людей, приближенных к императору. Но Урхи-Тешшуб ненавидел Хаттусили и Путухепу, отвечавших ему тем же.

Война с Египтом позволит разрешить Муваттали внутренние конфликты, расширить территорию и утвердить свою власть на Востоке и в Азии, а затем продолжить завоевания. Не пользовался ли он в самом деле божественной милостью?

Когда церемония закончилась, император пригласил военачальников на прием, начавшийся выносом четырех различных блюд. Дворцовый виночерпий поставил первое на царский трон, второе — возле очага, третье — на стол почестей, четвертое — у порога зала. Потом приглашенные начали так объедаться и напиваться, словно они ели в последний раз.

Когда Муваттали встал, смех и разговоры смолкли. Даже самые опьяневшие постарались принять достойный вид.

Одно событие, одна единственная деталь еще могла отдалить начало войны.

Император и его свита выехали из столицы через ворота Сфинксов в верхнем городе. Они направились к скалистому холму. Муваттали, Урхи-Тешшуб и Путухепа вскарабкались на его вершину.

Они застыли неподвижно, устремив глаза к облакам.

— Вот они! — воскликнул Урхи-Тешшуб.

Сын императора натянул тетиву лука и прицелился в одну из хищных птиц, летевших над ними. Метко пущенная стрела пронзила ей горло.

Воин принес птицу главнокомандующему. Урхи-Тешшуб вспорол ей ножом живот и вынул руками теплые внутренности.

— Посмотри на них, — приказал Муваттали Путухепе, — и скажи, благосклонна ли к нам судьба.

Морщась от неприятного запаха, жрица все же выполнила свою работу, разглядывая расположения внутренностей хищника.

— Благосклонна.

Военный клич заставил вздрогнуть горы Анатолии.

Большой совет Фараона, на котором присутствовали многие придворные, начался тревожно. Сановники сидели с кислыми лицами, высшие чиновники жаловались на отсутствие четких указаний, авгуры предсказывали военную катастрофу. Барьер, образуемый Амени и его службой, больше не мог защитить Рамзеса. Все ждали объяснений.

Когда Рамзес сел на трон, зал для аудиенций был переполнен. Он попросил старшего сановника задавать полученные им вопросы, чтобы в зале не было беспорядка и тысячелетнее достоинство фараоновского правления было сохранено. Варвары спорили, кричали и перебивали друг друга. В противоположность им при египетском дворе слово брали по очереди и слушали выступающих.

— Ваше Величество, — объявил старший сановник, — страна встревожена и хочет знать, действительно ли нам угрожает война с хеттами.

— Да, угрожает, — ответил Рамзес.

За этим коротким и ужасающим заявлением последовало длительное молчание.

— Она неизбежна?

— Неизбежна.

— Наша армия готова сражаться?

— Ремесленники работали с рвением и не ослабляют своих усилий. Нам бы не помешали еще несколько месяцев, но их у нас нет.

— По какой причине, Ваше Величество?

— Наша армия в самом ближайшем будущем отправляется на север. Сражение произойдет вдали от Египта. Так как Ханаан и Амурру усмирены, мы пересечем их, не подвергаясь никакой опасности.

— Кого вы назначите главнокомандующим?

— Я сам буду командовать армией. Во время моего отсутствия Великая Супруга Фараона Нефертари будет управлять Египтом с помощью царицы-матери Туйи.

Старший сановник забыл об остальных вопросах. Теперь они не представляли уже никакого интереса.

Гомер курил листья шалфея, набитые в большую раковину улитки, служившую ему трубкой. Сидя под своим лимонным деревом, он наслаждался теплом весеннего солнца, чей жар облегчал его боли в суставах. Длинная, надушенная цирюльником борода облагораживала его лицо, испещренное морщинами. На коленях поэта мурлыкал черно-белый кот.

— Я надеялся увидеться с вами до вашего отъезда, Ваше Величество. Ведь это большая война, не так ли?

— На карту поставлена жизнь Египта, Гомер.

— А если бы дерево выдержало ураган?

Гомер налил царю чашу красного вина с запахом аниса и кориандра и сам сделал большой глоток.

— Я опишу вашу эпопею, Рамзес.

— Ваше творчество оставляет вам хоть немного свободного времени?

— Мое предназначение — воспевать войну и путешествия, и я люблю героев. Победив, вы станете бессмертным.

— А если я проиграю?

— Представьте себе, что хетты захватили мой сад, срубили мое лимонное дерево, разбили мой письменный прибор и испугали Гектора? Боги не могут допустить такое несчастье. Где вы собираетесь дать решающий бой?

— Это — военная тайна, но вам я могу довериться: это будет при Кадеше.

— Сражение при Кадеше… Хорошее название. Многие незначительные произведения исчезнут, поверьте мне, но эта книга будет долго жить в памяти человечества. Я вложу в нее все мое искусство. Но есть одно пожелание, Ваше Величество: я хотел бы, чтобы у этой книги был счастливый конец.

— Я постараюсь не разочаровать вас.

Амени растерялся. У него была тысяча вопросов к Рамзесу, сотня дел на его рассмотрение, десять случаев признания своей вины… И только Фараон мог их решить. Бледный, задыхающийся, с дрожащими руками, личный писец Фараона, казалось, выбился из сил.

— Тебе надо отдохнуть, — сказал правитель.

— Но ты уезжаешь! И насколько? Я рискую допустить ошибки и ослабить мощь государства.

— Я доверяю тебе, Амени, а царица поможет тебе принять верные решения.

— Скажи мне правду, Рамзес, есть ли у тебя шанс, хотя бы один шанс победить хеттов?

— Разве я повел бы людей в бой, если бы считал себя заранее побежденным?

— Утверждают, что эти варвары непобедимы.

— Когда точно знаешь, кто твой враг, легче победить его. Заботься о нашей стране, Амени.

Шенар наслаждался жареным боком ягненка, украшенным сельдереем и петрушкой и, находя вкус немного пресным, посыпал мясо пряностями. Красное вино замечательного качества казалось ему посредственным. Шенар позвал слугу, но в столовую вошел неожиданный гость.