Чарльз Диккенс - Повесть о двух городах (пер. Бекетова)

Тогда поднялся с места господин стряпчий по делам казны и начал допрашивать патриота.

Имя его — Джон Барсед, дворянин. История его непорочной души была вполне тождественна с тем, как ее описывал господин генеральный прокурор, и описал, быть может, с избытком точности. Когда он выложил из своего благородного сердца все, что его тяготило, он бы охотно и скромно удалился из зала, но тут в дело вступился джентльмен в парике, имевший перед собой кучу бумаг и сидевший неподалеку от мистера Лорри; он попросит позволения, со своей стороны, задать несколько вопросов свидетелю.

Другой джентльмен в парике, сидевший напротив него, продолжал все так же смотреть в потолок.

— Не служил ли сам свидетель шпионом?

— Нет, ему и слушать противно, что его подозревают в такой низости.

— Чем он, собственно, живет?

— Доходами со своего имения.

— А где находится его имение?

— Наверное не может припомнить.

— Из чего состоит это имение?

— До этого никому дела нет.

— Что же, оно ему в наследство досталось?

— Да, в наследство.

— От кого?

— От дальней родни.

— Очень дальней?

— Да, пожалуй.

— Свидетель сидел в тюрьме?

— Конечно нет.

— Как! И в долговой тюрьме не сиживал?

— Это не имеет отношения к делу.

— Так и в долговой тюрьме не бывал?.. Ну-ка, еще раз попробуем. В долговой сиживал?

— Да.

— Сколько раз?

— Раза два или три.

— А не пять или шесть?

— Может быть.

— Из какого сословия?

— Джентльмен.

— Бывал ли бит когда?

— Могло статься.

— А часто ли?

— Нет.

— И с лестницы спускали?

— Нет. Раз как-то было, что столкнули с верхней ступени, а свалился с лестницы сам, добровольно.

— Это в тот раз, как сплутовал в игре в кости?

— Что-то в этом роде говорил тогда толкнувший его пьяница, но это все враки.

— Может ли он поклясться, что это была неправда?

— Сколько угодно.

— А не жил ли он тем, что вел нечистую игру?

— Никогда.

— И вообще не наживался игрой?

— Не больше того, как и другие джентльмены.

— Не брал ли денег взаймы у подсудимого?

— Брал.

— А возвращал ли долги?

— Нет.

— Не была ли его дружба с подсудимым просто знакомством и не старался ли свидетель навязываться ему при случайных встречах, например, в почтовых каретах, в гостиницах, на кораблях?

— Нет.

— Уверен ли он, что видел у подсудимого эти самые списки?

— Уверен.

— А что еще известно свидетелю насчет списков?

— Ничего.

— Не сам ли он доставлял их подсудимому?

— Нет.

— Ожидает ли что-нибудь получить за эти показания?

— Нет.

— Не состоит ли на постоянном жалованье от казны за расставление политических ловушек?

— О нет! Как можно!

— Или за другие услуги?

— Нет! Как можно!

— И готов присягнуть в этом?

— Сколько угодно.

— Так что все делает единственно из патриотизма?

— Единственно.

Второй свидетель, добродетельный лакей Роджер Клай, присягает с превеликим усердием. Оказывается, что он поступил в услужение к подсудимому года четыре назад, к полной невинности души. Встретив подсудимого на корабле, шедшем в Кале, он осведомился, не нужен ли ему в лакеи ловкий парень, и подсудимый нанял его. Он не просил подсудимого взять его к себе на службу из милости и даже не думал просить. Поселившись у него, он вскоре возымел подозрения и стал наблюдать за хозяином. Укладывая его платье в дорогу, он много раз замечал в его карманах точно такие списки. Такие же списки вытащил он из выдвижного ящика его стола.

Нет, он предварительно не клал их туда. Видел, как подсудимый показывал эти самые листы французским джентльменам в Кале; и хотя не эти, но точно такие же листы показывал другим французским джентльменам как в Кале, так и в Булони. Свидетель горячо любит свою родину, а потому не мог этого вытерпеть и донес. Правда, его обвиняли в краже серебряного чайника; подозревали как-то, и, конечно, понапрасну, в утайке горчичницы, да и та оказалась не серебряная, а только накладного серебра. С предыдущим свидетелем знаком лет семь или восемь, и совершенно случайно. Не находит, чтобы эта случайность была особенно любопытным совпадением. Совпадения до некоторой степени всегда любопытны. Не находит любопытного совпадения и в том, что руководствуется также чистейшим патриотизмом. Он истинный британец и надеется, что таких найдется довольно много.

Опять зажужжали синие мухи, и господин генеральный прокурор вызвал мистера Джервиса Лорри.

— Мистер Джервис Лорри, вы состоите конторщиком Тельсонова банка?

— Точно так.

— В ноябре тысяча семьсот семьдесят пятого года, в пятницу вечером, не проезжали ли вы по делам фирмы из Лондона в Дувр в почтовом дилижансе?

— Проезжал.

— Были ли в том дилижансе другие пассажиры?

— Двое.

— Не выходили ли они из кареты в течение ночи?

— Выходили оба.

— Мистер Лорри, посмотрите на подсудимого. Не был ли он одним из этих двух пассажиров?

— Этого я никак не могу сказать.

— Не похож ли он на которого-нибудь из тех пассажиров?

— Оба они так плотно были закутаны, а ночь была так темна и все мы так сторонились друг друга, что даже и этого я не могу сказать.

— Мистер Лорри, взгляните опять на подсудимого. Если закутать его так, как были одеты те пассажиры, не кажется ли вам, что он ростом и фигурой напоминает одного из них?

— Нет.

— Однако вы не присягнете в том, что он не был одним из них, мистер Лорри?

— Нет.

— Стало быть, вы по крайней мере можете сказать, что он мог быть одним из них?

— Да. С той лишь оговоркой, что я помню, как они — а также и я сам — боялись разбойников, а у подсудимого вид совсем не робкий.

— Случалось ли вам, мистер Лорри, быть свидетелем притворной робости?

— Без сомнения, случалось.

— Мистер Лорри, посмотрите еще раз на подсудимого. Можете ли вы наверное сказать, что когда-нибудь видели его?

— Да, видел.

— Где?

— Через несколько дней после того я возвращался из Франции, и, когда сел на корабль в Кале, подсудимый также пришел с берега на тот же корабль и вместе со мной приплыл в Англию.

— В какую пору он пришел на корабль?

— Немного позже полуночи.

— Стало быть, в глухую полночь. Был ли он единственным пассажиром, явившимся на корабль в такое исключительное время?

— Да, случилось так, что он был единственным.

— Не ваше дело разбирать, было ли это случайностью, мистер Лорри. Следовательно, он был единственным пассажиром, явившимся на корабль в глухую полночь?

— Точно так.

— Вы одни путешествовали, мистер Лорри, или еще кто-нибудь был с вами?

— У меня было двое спутников: джентльмен и леди. Вот они здесь.

— Они здесь. Вы о чем-нибудь разговаривали с подсудимым?