Василий Сергеев - Павел I (гроссмейстер мальтийского ордена)

«все так рассчитано, что каждому положены правила, как ему жить, какое носить платье, сколько иметь пространный дом, сколько иметь служителей, по скольку блюд на столе, какие напитки, даже содержание скота, дров и освещения положено в цену; дается посуда из казны по чинам; единым жестяная, другим глиняная, а первоклассным серебряная, и определенное число денег на поправку и посему каждый должен жить, как ему предписано. ... Каждому солдату дана меньше обыкновенного хлебопахаря – однако довольная – земля, которую они обязаны стали обделывать; треть же из каждой роты, переменяясь погодно, производит солдатскую службу; а и все должны каждый год собираться на три недели и обучаться военным обращениям, а во все время, в каждый месяц два раза... Каждый отставленный солдат, по выслужении урочных лет не токмо должен в селение его полка возвратиться, но и в самую ту роту... Не токмо позволено, но и поведено в полках иметь приличные мастерства, но больше грубые, яко плотничье, столярное, шляпное и подобные...»

...Панин уже ушел, а Павел все с некоторым страхом поглядывал на оставленную им на столе книгу; он и того боялся, что в книге нет ответов на занимавшие его вопросы, и того, что они в ней есть, и потому все не решался открыть ее и начать штудировать...

В сентябре 1772 года Павел должен был стать совершеннолетним. Надвигался государственный переворот! До момента совершеннолетия если не сама Екатерина, то хотя бы чиновники и придворные могли делать вид, что она, пусть не оформив отношения официально, выполняет роль регентши при несовершеннолетнем сыне. С сентября все менялось. Нужно было или заявить, что произошла узурпация власти и уйти в оппозицию, или сделать вид, что у Екатерины действительно есть права (реально не существующие) на российский престол.

Обер-гофмейстер граф Н.И. Панин, его брат, фельдмаршал П.И. Панин, княгиня Е.Р. Дашкова, специально для того прервавшая свое многолетнее зарубежное турне, князь Н.В. Репнин, митрополит Гавриил, Гольштейнский дипломат на русской службе Сальдерн и ряд других вельмож и гвардейских офицеров готовы были воспрепятствовать Екатерине II окончательно узурпировать престол. Императором, по их мнению, должен был стать Павел. Ошибка, которая привела на трон человека, порвавшего не слишком-то, впрочем, крепкие связи с масонами, должна быть исправленной. Российская империя обязана стать поистине «просвещенной монархией». А для того, чтобы произвол самодержца не приводил к нежелательным осложнениям, предполагалось учредить некое подобие конституции.

Резко критикуя господствовавший в управлении произвол

(«в производстве дел всегда действовала более сила персон, чем власть мест государственных»),

Панин предложил ограничить императорскую власть олигархическим Императорским советом, состоящим из 6-8 несменяемых членов. Он считал, что этот Совет должен был быть местом «лежисляции, или законодания», без которого монарх не имел права принять ни одного закона. Восстанавливались и политические права Сената, который вместе с Императорским советом должен был

«иметь свободность представлять93* Возражать. * на Высочайшие повеления, если они... могут утеснить законы или благосостояние народа».

Собственно, этот проект Екатерине был более чем знаком. Поданный Паниным только-только занявшей престол императрице – в августе 1762 года – 28 декабря он был ею подписан! Но в силу бумага так и не вступила. Почувствовав себя у власти увереннее, Екатерина II положила ее под сукно, прямо, впрочем, не отвергая. Заявив Панину,

«что она в душе республиканка и деспотизм ненавидит»,

она уверила его, что с болью в сердце пришла к убеждению:

«для блага народа русского абсолютная власть необходима».

Теперь новая редакция (секретари и редакторы – Денис Иванович Фонвизин да Петр Васильевич Бакунин) того давнего конституционного акта была предложена вниманию Павла Петровича. Он принял ее, утвердил своей подписью. Более того, принес заговорщикам присягу, что сей коренной и органический государственный закон не будет нарушен им, когда он воцарится...

Хотел ли Бакунин «расширить социальную базу» заговора? Хотел ли обезопасить себя на случай неуспеха? Сделал ли он это из честолюбивых или своекорыстных видов? Сие неизвестно. Но он открыл Григорию Орлову все обстоятельства заговора, перечислил всех его участников. Он не мог не знать, что Орлов был любовником императрицы.

Екатерина отнеслась к сей эскападе высокопоставленных чиновников мягче, чем можно было ждать. Она призвала сына и гневно заявила, что ей все известно. Екатерина с материнской дрожью в голосе упрекала его за участие в замыслах, против нее лично направленных. И Павел не выдержал – принес матери покаяние... и список заговорщиков. Екатерине представился случай сыграть роль innocence victime* Невинная жертва (франц.). *, кою она весьма любила. В покоях пылал камин, и она, даже a vue d'oiseau94* Мельком (франц.). * не взглянув, чьи имена стоят в списке, бросила бумагу в огонь. «Я не хочу знать, кто эти несчастные», – горько молвила она. «Уже не хочу», – могла она добавить, ибо тот же, а возможно, и более полный список у нее уже имелся. Из доноса Бакунина.

И за всеми особами, в том списке поименованными, уже установлено наблюдение. И на каждого уже найден соответствующий «компромат». О чем и доведено до каждого, с присовокуплением, что от него самого – в день совершеннолетия Павла – зависит, будет ли компромат в дело пущен.

И в том, что день сей в империи покойно пройдет, Екатерина не сомневалась.

Полная и подлинная история масонства не будет написана ни-ког-да.

Ребенок рисует цветок. Он начинает рисунок с лепестков, потом добавляет стебелек. Потом – иногда – листики.

О корнях, погребенных в земле, где ввинчиваются в черную сырость черви и разлагаются остатки прошлых жизней, он просто не думает.

Все существующие очерки истории масонов – не более чем такой рисунок ребенка.