Василий Сергеев - Павел I (гроссмейстер мальтийского ордена)

Это не может быть иначе, ибо официальные мастера той или иной ложи, тогда-то основанной и так-то названной, – разумеется, занимают какое-то, вовсе не последнее, место в подлинной, тайной иерархии, во внутреннем ордене, но далеко не ведущее. «Великим поместным мастером России» в явной масонской иерархии был Иван Перфильевич Елагин, но очевидно, что и Никита Иванович Панин, и Николай Васильевич Репнин занимали гораздо более высокое место в иерархии тайной95* В письме придворного врача императрицы Вейкарда к Циммерману, датированном февралем 1786 г., Репнин назван Provincial der Illuminaten in Ruѓland. *. Однако об этом мы можем только догадываться: потому-то эта иерархия и тайная.

Это не может быть иначе, ибо ни у одной ложи, по сути, нет биографии, тех событий, которые связаны с ее деятельностью, – точнее, мы не видим, и никогда не увидим связей между ее существованием и одновременно происходящими событиями. То, что мы способны узнать о масонстве, – не более чем верхушки разрозненных айсбергов, и многие, если не все, наши выводы, сделанные без знания элементарных фактов о подлинной деятельности лож, могут быть неточными и неверными. Это нужно всегда помнить при чтении тех книг, которые с апломбом излагают «подлинные и окончательные истины» о масонах. Нет этих истин. Никто их не знает.

Проще всего сказать, что масонство было всего лишь модой. Но это было бы ошибкой. Ставший впоследствии (с 1772 года) Великим провинциальным Мастером России Иван Перфильевич Елагин на заре российского масонства, не видел в нем

«никакия пользы», «ни тени какого-либо учения, ниже преподаяний нравственных».

Масонство для него тогда представляло собой

«предметы неудобь постижимые, обряды странные, действия почти безразсудныя; и не слышал символы неразсудительные, катехизисы, уму не соответствующие; повести, общему о мире повествованию прекословныя, объяснения темныя и здравому разсудку противныя, которыя или не хотевшими или не знающими мастерами без всякаго вкуса и сладкоречия преподавались».

Ложа показалось ему

«игрою людей, желающих на счет вновь приемлемаго забавляться, иногда непозволительно и неблагопристойно».

Впрочем, особенной неблагопристойности не было: масоны предпочитали

«со степенным видом в открытой ложе шутить и при торжественной вечере за трапезою несогласным воплем непонятные реветь песни и на счет ближняго хорошим упиваться вином, да начатое Минерве служение окончится празднеством Бакху».

«Празднества Бакху», или, точнее, «столовые работы» состояли в банкете, происходившем по строго определенному ритуалу. Сам процесс еды именовался «работой», подаваемые блюда – «проектами работ», стаканы – «ружьями», бутылки с вином – «пороховницами», вино – «порохом», так что предложение налить из бутылок в стаканы вина звучало как призыв «зарядить ружья порохом, достав его из пороховниц», а предложение выпить одновременно становилось «стрельбой плутонгом»...

И, однако же, в масонских ложах XVIII века собирается вся интеллигенция, вся верхушка общества. Почему? Что влекло их туда?

Конец XVII – первая половина XVIII века были переходным временем. Если двумя словами выразить суть эпохи, огрубляя и упрощая ее, то можно сказать, что именно тогда начала рушиться сама идея легитимных наследственных династий. Как ни смеялся над господином Журденом Мольер, господин Журден, а точнее, верткий Фигаро Бомарше твердо вознамерился занять в жизни подобающее ему место, потеснив бесчисленных графов Альмавива, разоряющихся или еще крепко стоящих на ногах, но плотной толпой занявших высшие ступени общественной лестницы и заставляющих всех прочих ждать – не десятилетиями даже, а веками, – чтобы перешагнуть со ступени на ступень. Воинская доблесть перестала чего-либо стоить перед мастерством крючкотворов-юристов, на смену блеску мечей и доспехов пришел блеск кружев и бриллиантов, рыцарство оставило поля боев и явилось на костюмированный бал. Степени посвящения превратились в табель о рангах. Прямого пути наверх не было.

И тогда господа Бомарше и иже с ним строят рядом с прежней общественной лестницей и параллельно ей другое сооружение, аналогичное по смыслу, но намного более эффективное по скорости: то ли лифт, то ли эскалатор, способный с фантастической скоростью вознести человека до звезд, дать ему огромную реальную власть, – если он, по мнению уже имеющих власть, того заслуживает. Этот эскалатор назывался масонством – просто потому, что его строительство началось на базе средневековых профессиональных объединений строителей. Впрочем, одновременно такая же работа велась и на базе союзов угольщиков (карбонарии), и на базе гражданской ландмилиции островов Средиземного моря (cosa nostra), и еще в десятках различных вариантов.

Случайно ли легендой и атрибутикой этого вселенского союза стали именно масонские, т.е. каменщические, архитектурные мифы? В каком-то отношении и случайно. Но, с другой стороны, символика сноса руин старого мира и строительства идеального города, города счастья, в котором будут жить те идеальные люди, которые его построят, понятна всем нам до сегодняшнего дня.

Масоны в принципе не делали в то время особого секрета из самого факта членства в организации. Почему же орден и тогда и сегодня считается «тайным»? Дело в том, что масоны имели сложную систему посвящений (градусов) и кроме официального, известного всем сочленам, градуса посвящения, у каждого масона был еще и негласный градус посвящения во внутренний орден, и вот его-то, свою степень действительного посвящения в тайны организации они обязаны были хранить в глубочайшей тайне. В каждом градусе посвященный получал строго определенную долю информации.

Изначально степеней рыцарских было три: паж, оруженосец и собственно рыцарь. Масоны воспроизвели эту иерархию. «Братья» трех первых степеней – ученики, товарищи и мастера – составляли ложи Св. Иоанна или символические ложи. Ученик должен был научиться чувствовать и понимать свои пороки; его задачей было научиться «работать, повиноваться, молчать». Товарищ изощрял свой разум, дабы уметь ощущать астральный план, «войти под крылья Шехины». Мастер должен быть готов в любую минуту и умереть, и убить. Достигший этой степени стоял на пороге «шотландского» масонства.

Почему эти ложи называются символическими? Да потому, что участие в подлинной масонской деятельности для них было чисто символическим и сводилось лишь к регулярным встречам да внесению средств в кассу ложи. Деньги, впрочем, были отнюдь не символические, а самые что ни на есть настоящие, а обязанность их вносить – важнейшей обязанностью члена ложи. «Не заграждай рта вола молотящего»96* Втор., 25:4. *, – говорит Писание. «О волах ли печется Господь?!»97* 1 Кор., 9:9. * – комментирует эту мысль апостол Павел.