Василий Сергеев - Павел I (гроссмейстер мальтийского ордена)

Он глубоко вздохнул, ему, кажется, стало легче: все на свете предают и преследуют его, но он никогда не останется в одиночестве – покойный отец будет всегда рядом с ним.

Через несколько недель царевича принял в Берлине король Пруссии. Ему немедленно была дана личная аудиенция. Фридрих почти по-отечески обнял его.

Что знал Павел об этом монархе? Его эрудиция, его свободомыслие были хорошо известны, но если, скажем, эрцгерцогиня Австро-Венгрии Мария-Терезия считала Фридриха антихристом и извергом рода человеческого, то Вольтер посылал ему свои книги с уважительными посвящениями. Павел знал, что мать, по не известным ему причинам, демонстрирует этому странному человеку неуважение, и что, напротив, он был кумиром его отца. С этой мыслью он полностью доверился королю Пруссии.

Фридрих умел проникать в самые потаенные уголки сознания своих гостей, он всегда был осведомлен о мотивах их поведения, об их характере и слабостях. Он прекрасно понял беспокойство молодого человека. Его совсем не удивляло несогласие между Павлом и его матерью. Понимая, что он стал таким же кумиром для сына, каким был для его отца, Фридрих постарался ни в чем не разочаровать пылкую привязанность царевича. Он прекрасно понимал, почему Петр потерял императорскую корону – вместе с головой. Не одобряя жестокости по отношению к мужу (впрочем, вовсе не доказанной), он находил разумными почти все действия Екатерины после государственного переворота. Фридриху и не в чем было бы упрекнуть ее! Разорвав союз, заключенный с ним ее супругом, Петром III, она, однако, не возобновила военных действий, а вскоре заключила новый союз, почти тождественный прежнему; благосклонно приняв присягу российской короне Восточной Пруссии, она, однако, обеспечила Фридриху политическую поддержку перед лицом всей Европы... Впрочем, Его Величество дал понять Павлу, что желает избежать этой неприятной темы, равно как и не словом ни обмолвился о Наталье, поведение которой внушало ему только презрение.

Однако король сумел заинтересовать своего гостя, обсуждая военные вопросы; два часа подряд они сравнивали российскую и прусскую армии. Павел критиковал войсковую систему своей матери, а король, пользуясь этим, рассказывал о своих взглядах на тактические методы, армейскую дисциплину и военную подготовку. Он посчитал необходимым заметить:

– Ваш отец хотел изменить все это в вашей империи. Он проявлял необыкновенные способности в том, что касается вооруженных сил. Если бы он остался жив, он был бы великим солдатом.

Павел при этих словах сжал подлокотники кресла: он не мог скрыть охватившее его волнение.

– Сир, я почти не знал своего отца. Я видел его всего лишь несколько раз. Мне не было и девяти лет, когда он умер. Но когда я пытаюсь разобраться в невероятно сложном положении, в котором находится наша Святая Русь, я нахожу, что он был достойным государем.

Король только покачал головой и не сказал, что он на самом деле думал о Петре III. Напротив, он поддержал царевича:

– Россия вернулась к временам старушки Елисаветы! Но что же вы хотите, императрица все делает по-своему. Я давал ей советы, но она к ним не прислушалась. Впрочем, сейчас, насколько я знаю, она обращает внимание только на советы генерала Потемкина... Но все же, Ваше Высочество, играете ли вы какую-нибудь роль в правительстве?

Фридрих II прекрасно знал, что – нет, не играет. Но он хотел услышать это от самого Павла, тем самым вызывая его на откровенный разговор.

Природная недоверчивость заставила царевича некоторое время медлить с ответом, но потом он произнес:

– Нет, Ваше Величество. Моя мать удаляет меня от всего, что касается власти. У меня никогда не спрашивают совета, а если я все же пытаюсь узнать, в чем дело, мне сразу же закрывают рот...

Павел внимательно рассматривал просторную гостиную, где на полках стояли тысячи книг. Его взгляд остановился на бархатных занавесях, как будто он опасался, что за ними кто-нибудь прячется и может подслушать его слова.

Он пододвинул свое кресло к креслу Его Величества, и произнес глухим голосом:

– Моя мать ненавидит меня до такой степени, что я сомневаюсь, буду ли я ее наследником. Вы не можете себе представить, каким преследованиям я подвергаюсь.

Фридрих II, сделав вид, что в приливе чувств забыл о протоколе, встал и по-отечески положил руку на плечо Павла:

– Верьте мне, Ваше Высочество: вы – сын Петра Гольштейна и уже только из-за этого я считаю вас сыном, которого мне всегда хотелось иметь. Теперь вы можете рассчитывать на мою защиту. Позвольте мне дать вам несколько советов. Главное, не впутывайтесь ни в какие заговоры и во все то, из-за чего вас могут обвинить в борьбе против вашей матери. Она очень опасна. Измените свою жизнь, найдите счастье в браке. Живите подальше от разных интриг. Вы можете уехать в деревню. Подумайте об этом. В моей столице живет невеста, достойная вас. Позвольте мне убедить вас в этом...

– Человек высокомерный, надменный и жестокий! – сказал король Фридрих, когда за Павлом закрылась дверь. – Ему будет трудно удержаться на престоле! Не удивлюсь, если его постигнет та же судьба, что и отца...

Куракин, сопровождавший Павла в этом путешествии, настоял на визите к дяде принцессы Софии Доротеи, принцу Фердинанду, стоявшему во главе прусских масонов. Принц Фердинанд с особым вниманием принял наследника русского престола в своем замке Фридрихсфельде...

На следующий же день, 12 июля 1776 года, София Доротея фон Виттенберг-Монбельяр была представлена будущему супругу.

Была ли она хорошенькой? Мадам фон Оберкич, ее гувернантка, ручалась за правильность ее черт и прекрасный цвет лица. Тем не менее будущие жених и невеста с первого взгляда не слишком понравились друг другу. Молодая принцесса нашла малопривлекательным лицо человека, которого ей прочили в супруги. Она была выше его на полголовы. Это не нравилось ни ей, ни ему. Павел, в свою очередь, нашел ее полной, с блеклыми светлыми волосами. Взгляд тускло-голубых глаз показался ему невыразительным, и не произвел на него впечатления. Речь бедняжки не вызвала у него никакого интереса.

Тем не менее внутренний голос подсказывал царевичу, что эта женщина не создаст ему новых проблем. Доминантой его поведения было: «Ах, делайте теперь со мной все, что хотите!» В свою очередь и она сделала над собой усилие и улыбнулась этому молчаливому князю. Он не нравился ей, но она слышала, что беды, выпавшие на его долю, не ожесточили его сердца.