Томас Фланаган - Год французов

— Это не французы, — терпеливо пояснил Корнуоллис. — Наш знакомец Эмбер — человек весьма незаурядный, хотя и прохвост. Ему еще ох как туго придется по возвращении во Францию. Там с генералами-неудачниками не церемонятся. — Он улыбнулся собеседникам. — Как ни горько признать, но в свое время и у меня бывали неудачи.

Коннахтские дворяне вежливо потупились, словно разом засмотревшись на свои манжеты, у некоторых — форменные. Мундиры ополченцев, йоменов. Вот маленький человечек, весь в бородавках, подался вперед. Что-то никак не вспомнится его имя. У него земля, торфяник да несколько сотен голодранцев крестьян.

— Браун дело говорит. Насчет Коннахта не волнуйтесь. Мы вам этих мятежников в наилучшем виде представим.

— Вот как? Это после того, как Британская армия их в пух и прах разбила, — сухо бросил Корнуоллис и подозвал жестом Уиндэма. Тот протянул ему книгу приказов. — Президентом их бесценной республики был молодой помещик по имени Мур. Он сейчас в каслбарской тюрьме.

— Брат некоего Джорджа Мура, — вставил Бродерик, — у него поместье Мур-холл. Сам папист, и голова забита чудными идеями.

— Вы про Джорджа Мура? Не согласен с вами, — возразил Корнуоллис. — У нас есть общие знакомые. Он копается в истории. Мне искренне жаль, что у них в семье такое горе. Брат его, должно быть, бесшабашный юнец.

— Именно, — поддакнул Деннис Браун. — Я обоих Муров хорошо знаю. Наши семьи, как говорится, связаны давними узами. Еще с той поры, когда Брауны тоже были папистами. — Он взглянул в упор на Бродерика и улыбнулся.

— Как бы там ни было, — продолжал Корнуоллис, — истинным зачинщиком мне видится стряпчий по имени Эллиот. Не сомневаюсь, он входил в Директорию у этих Объединенных ирландцев. Был коротко знаком с Тоном, Эмметом и прочими смутьянами. Мы будем судить его здесь, в Дублине, вместе с Бартолемью Тилингом как государственных преступников. Местных вожаков отправим в Каслбар: учителя этого и еще кое-кого из головорезов.

— В Каслбаре на них веревки не пожалеют, — пробурчал один из мировых. Корнуоллис знал его. Рыжеволосый, невысокого роста помещик из приозерного края. Кажется, с озера Конг.

Корнуоллис повернулся к Уиндэму.

— Проследите, чтобы заключенным в Каррике оказывали должное внимание. Может, среди них — раненые. Мы продержим их там с месяц, пока не уладим с Киллалой. Заключенных я видел. Темные и жалкие существа.

— Они сжигали дома, они с пиками шли на Лонгфорд, — напомнил Уорти. — И если они в состоянии взойти на эшафот, их должно вздернуть.

Кровожадный народ. А мы еще подливаем масла в огонь. Со времен Елизаветы. И, в частности, в стенах этого замка. За голову смутьяна — награда. Принес в мешке — получай золотые. Господи, до чего же эти люди ненавидят ближнего. Кромсают друг друга точно слепцы с кинжалами, которых посадили в бочку.

— Как вы восстановите порядок в Мейо среди гражданского населения, ваше дело, — сказал Корнуоллис. — Но с военнопленными я поступлю, как сочту нужным.

— Не беспокойтесь, милорд, не беспокойтесь, — сказал Деннис Браун. — Дайте нам месяц, и в Мейо будет так же спокойно, как в Йоркшире. В конце концов, это наша родина. Что и говорить, край небогатый, но мы б его не променяли и на всю Индию. — Он оглядел присутствующих, словно заручаясь их молчаливой поддержкой. — Обещаю, порядок мы наведем.

Такой сдержит слово. И перед помещиками, и перед наместниками, и перед своими соратниками. Истинный ирландец: любезный, услужливый, хитрый как лиса. Остальные простаки. Но этот господин и впрямь очень умен. Такой не успеет за порог выйти, а уж вокруг пальца тебя обведет. Ловкий, изворотливый, беспринципный и обаятельный. На таких, как Деннис Браун, и на немногих ему подобных и зиждется здесь власть британской короны. Боже правый, что за страна! Корнуоллис вздохнул.

Все уже ушли, однако Браун медлил; нагнувшись над столом, он что-то напевал.

— Вы очень верно сказали, — заговорил он. — О том, что не следует увлекаться виселицами да публичными порками. Мы хотим установить в стране порядок, а не кровавый произвол.

— Всецело согласен с вами, господин Браун.

— Я все думаю об одном из тех, кого вы упомянули. О Джоне Муре. Очень точно вы его окрестили — бесшабашным юнцом. Но он такой же злодей, как вы — изменник родины.

— Однако обвиняется он не в злодействе, а в измене родине.

— «Измена» — всего лишь слово, пустое, как и все прочие. Не случись рядом ядоточивого Малкольма Эллиота, Джон Мур был бы сейчас капитаном ополчения. Вы же сами сказали, что зачинщик Эллиот. Поражаюсь, как точно и безошибочно вы во всех этих делах разобрались.

— Пожалуй, не только в пустых словах суть. Джон Мур — преступник, и его ждет виселица. Юный господин Мур был президентом Республики Коннахт.

Браун рассмеялся, словно удачной шутке.

— С таким же успехом его могли провозгласить римским императором. Конечно, вы правы, Джорджу следовало бы построже воспитывать брата, но у него все мысли об истории. Как вы сами изволили заметить.

— Я не совсем понимаю, к чему вы, господин Браун, клоните. Вы предлагаете освободить из-под суда официального главаря восстания?

— Ну что вы! Что вы! — Браун протестующе воздел крепкие белые руки, улыбнулся Корнуоллису: не строй-ка ты, голубчик, передо мной тупого и прямолинейного англичанина. — Никоим образом!

— Что же тогда вы предлагаете?

— Вспомните тех, с кем вы только что беседовали. Милые, добрые, все до одного. Но умом обделены. Вы согласны? Для того чтобы восстановить в Мейо покой, мало, как предлагает Джон Бродерик, пройтись по графству с отрядом йоменов да понаставить эшафотов. Как и любой другой край, Мейо — средоточие власти: лорда Гленторна, моего брата Алтамонта, моей собственной. Власти крупных помещиков. И Джордж Мур один из них. Неважно, что он католик. Королевству нашему не повредит, если Джорджа Мура связать обязательством.

Корнуоллис ответил не сразу. Он изучающе посмотрел на Брауна: привлекательный мужчина, не чета тем красномордым «дворянчикам». Бледное волевое лицо, вкрадчивый и внимательный взгляд, то и дело мелькает улыбка. Умный человек, наделен иронией. Правда, чрезмерно любит себя, упивается своим умом.

— А что, если он уже связан обязательством по отношению к самому себе? Такого вы не допускаете?

Браун мимолетно улыбнулся — точно весенний дождичек прошел.

— Не допускаю. Друзья Джорджа в Англии занимают солидные посты. А мне почему-то думается, что вскорости все важнейшие дела Ирландии будут вершиться в Лондоне. По-моему, дни нашего игрушечного дублинского парламента сочтены. Впрочем, вам все известно куда лучше, чем мне. Много лучше… А истолковали вы меня верно: я бы с радостью оказал услугу Джорджу Муру.