Томас Фланаган - Год французов

— Никто не перечит вам, генерал, — поспешил оправдаться Сарризэн. — Я просто хочу внести ясность. Вы сами сказали нам, что приказано дожидаться Арди.

— Так мы и дождемся, полковник. Но не будем сидеть сложа руки. Постараемся использовать каждую благоприятную возможность. Приказы нужно применять к обстоятельствам. Конечно, кроме тех, которые отдаю вам я.

— Простите за дерзость, генерал, — начал было Сарризэн, но Фонтэн перебил:

— Мы всецело в вашем распоряжении, генерал. А как вы уладите все с Директорией — не наше дело.

— Нечего и улаживать, — возразил Эмбер, — мы не в ссоре. Верно, кое-какие события немало меня возмутили. Недавно, например, собрали на побережье армию для кампании против Англии, а теперь от нее рожки да ножки. Люди, снаряжение, боеприпасы — все брошено на египетский поход Бонапарта. Я с величайшим уважением, как и всякий солдат, отношусь к генералу Бонапарту, но его египетская авантюра обернется для Франции катастрофой. У Революции один враг — это Англия. И, поверьте, наше с Арди выступление задержалось не только из-за разгильдяйства и нерасторопности. Мы остались без денег и снаряжения. Враги Франции действуют и в самой стране. У Революции всегда хватало внутренних врагов. Гильотина не успевает им головы рубить.

— Вы, конечно, не считаете генерала Бонапарта врагом Революции, — осторожно вставил Сарризэн.

— Разве я так сказал? — резко бросил Эмбер. — Бонапарт — выдающийся французский полководец. У Франции их немало. Гош, например. Он спал и видел поход на Британские острова. Два года тому я был с ним здесь, в заливе Бантри, и с нами еще Уолф Тон, друг Тилинга. Если бы тогда Гош высадился…

— Если бы… — Сарризэн улыбнулся, дабы смягчить невольную насмешку.

— Для пехотного полковника все это слишком мудрено, — сказал Фонтэн, — лучше помалкивать, а политику оставить политикам.

— Мудрая тактика, — заметил Эмбер, — только вы, не в пример Бонапарту, так всю жизнь и проходите в полковниках.

— Ему благоволит удача, — заговорил Сарризэн, — удача и Директория.

— Все до поры, — усмехнулся Эмбер. — Генерал, завоевавший Ирландию, не хуже генерала, пока еще не завоевавшего Египет.

— Вы прочите Арди в завоеватели Ирландии? — спросил Сарризэн.

Эмбер лишь улыбнулся.

Тилинг взглянул на всеми забытую карту. Задворки Европы. Туманы, болота, скудная земля. Нужна ли кому эта страна, разве что как пешка в чьей-то хитрой игре? Живет на этом острове мужественный народ, готовый встать под знамя и зашагать под барабанную дробь. Да что французам до Мак-Кракена, сражающегося в ущельях Антрима? Для них он — главарь банды, вооруженной пиками. У Эмбера карта большая — от Парижа до Вены; самая большая — у Бонапарта: все Средиземноморье, Египет и дальше на восток — к равнинам Индии.

Он попросил разрешения удалиться и вышел на палубу. Соленый атлантический ветер напомнил ему о побережье Антрима. Мальчишкой ему довелось раз побывать там с отцом, день стоял такой ясный, что далеко за водной гладью на мысе Кинтайр виднелись зеленые луга.

Стоит к западу от Киллалы, по дороге в Ратлакан, недалеко от Килкуммина, пивная. Даже таверной не назовешь: длинная лачуга в две комнаты, принадлежит вдове по имени Дулин. Сюда заглядывают пастухи, батраки, живущие окрест мыса Даунпатрик. Мак-Карти и раньше доводилось бывать здесь, помнится, в прошлый раз он изрядно перебрал. Под ноги лезут тощие куры, пол скользкий — картофельные очистки никто не убирает. Сейчас, похоже, еще грязнее. Пахнет мокрой — с дождя — шерстью, табаком, в углу, закатив незрячие глаза, играет толстый кроткий скрипач.

Лица незнакомые, суровые и замкнутые, а в глазах — тревога, такие же глаза были у людей в Невине. Все повернули головы к вошедшему, говор смолк.

— Оуэн, ты! — воскликнул Ферди О’Доннел, протиснулся к нему меж столами, взял под руку. — Это мой друг, Оуэн Мак-Карти, — провозгласил он. — Учитель из Киллалы. — Воцарилось короткое молчание, потом один за другим сидящие начали приветствовать Мак-Карти, прикладывая руку к истрепанным шляпчонкам.

— Да спасет вас господь, — поздоровался и Мак-Карти, а О’Доннелу добавил по-английски: — Туго им, видно, живется, только от бога спасенья и ждать.

— Хорошо, что заглянул сюда, — радовался О’Доннел. — Садись поближе к огню, тебе не мешает обсохнуть.

— Мне Мейр сказала, что ты здесь.

— Что тебя из дома выгнало в такую непогодь?

— Так, прихоть. Захотелось вас с Мейр повидать.

— Садись сюда, здесь теплее, и на вот, выпей.

Камин дымил, в горле першило, в нос лез сладковатый запах торфа. Скрипач играл что-то жалостливое. Мак-Карти знал эту песнь. Плач по О’Коннору или иному легендарному герою. Песня, точно дым, обволакивала его, от нее тоже саднило горло и душу. Люди разговорились вновь, только тише.

— А Мейр сказала, почему я здесь? — спросил О’Доннел.

Мак-Карти лишь помотал головой.

— Килкумминцы попросили, поговори, мол, с людьми из Ратлакана. Я в Килкуммине вроде как вожак.

— Вожак?

— Ну да. Я, Оуэн, присягу принял, да и не я один. Корни О’Дауду присягали.

— На верность Объединенным ирландцам?

— Ну да! А ты подумал — Избранникам?

— С чего бы? — повеселел Мак-Карти. — Да я слышал, что и Мэлэки Дуган со своими парнями к Объединенным ирландцам примкнул.

— Достойная присяга, — проговорил О’Доннел. — Сбросим иго англичан, обретем свободу.

— Это с Корни О’Даудом-то? Да что он понимает в свободе!

Говорили они по-английски, вполголоса.

— Твоя правда, Оуэн. Да и Мэлэки Дуган мало на что сгодится. Зато для английской армии рекрутов не останется, вздумай король ее пополнить добровольцами. Сейчас-то силой загоняют: бедняг парней и по дорогам ловят, и из таверн вытаскивают. Объединенных ирландцев по всему Мейо немало. И средь них люд самый пестрый.

— Ферди, посмотри кругом, много ли эти недоумки знают о свободе.

— Двое по крайней мере знают еще побольше нашего, в Уэксфорде воевали, с тех пор в наших краях осели. В каждой деревне их приютят, накормят да выслушают.

— Покажи-ка их, — попросил Мак-Карти.

— Вон, у стены, вокруг человек пять-шесть. Эх, некому слушать их в Ратлакане, эти пришлые говорят только по-английски.

Один — коренастый крепыш с шапкой черных волос, другой — паренек лет шестнадцати, стройный, худощавый, с длинными пшеничными волосами.

— Потолкуй с ними, Оуэн, ушам своим не поверишь, а чернявый так рассказывает — заслушаешься. Дюжину поэм сочинишь. Говорит, Объединенные ирландцы не только Уэксфорд, но и Карлоу захватили, и Уиклоу частично. У них в руках были и Килкенни и Килдар, а бои аж до Северного Мита шли. На самом королевском холме Тара битва разыгралась, представляешь?! Ведь Тара — в графстве Мит.