Клара Фехер - Море

Кет побелел.

Конец. Стало быть, его отпускают. Он будет валяться в сырых окопах, бросать гранаты, ходить в атаку, убивать людей, которые никогда не причиняли ему никакого зла, будет, надрывая горло, кричать «ура!», лежать в перевязочном пункте, истекать кровью, хрипеть, возможно… возможно, ночь будет таять в огнях залпов, повалит снег, будет свирепствовать холод, грохотать земля, будут взрываться бомбы… во имя бога, подумайте о моей жене, сыне, спасите…

— Очнись! Что это с тобой, ты как будто даже не слушаешь? Кого ты рекомендуешь на свое место?

Кет опять не ответил. Кого он рекомендует? Никого. Плевать ему на всю контору. Пропади все пропадом. Пусть хоть никогда не составляется годовой отчет — какое ему дело?

— Ну? — теряя терпение, спросил Ремер.

Кет вскочил.

— Господин доктор, спасите меня, не отпускайте… я не хочу идти на фронт. Я не хочу подыхать. Какое мне дело до этой войны? Прошу вас, дайте указание Татару, он в хороших отношениях с комендантом… стоит ему сказать только слово…

Татар был холоден как лед.

— Можете не сомневаться, коллега Кет, что мы готовы ради вас пойти на все. Но мы не вправе делать так, чтоб комендант подумал, будто у нас тут семейственность. Всем известно, что вы родственник Ремеров. Поэтому естественно, что господин доктор даже не сможет подписать подобное прошение.

Доктор Ремер с благодарностью улыбнулся Татару и с видом сожаления развел руками.

— Какое у тебя было жалование, Миклош?

За Кета ответил Татар:

— Восемьсот пенге.

— Не беспокойся, твоя жена систематически будет получать половину оклада, а если вернешься, должность главного бухгалтера останется за тобой. Ну, будь счастлив, Миклош.

Он протянул Кету руку, но тот, словно не заметив ее, багровея, повернулся на каблуках и направился к дверям.

— Немедленно остановись! — завопил доктор. — Что ты о себе мнишь? Как смеешь так себя вести? Может быть, я устроил эту войну? Я тебя мобилизовал? Или господин Татар? Если не сдашь, как положено, свои дела, то больше и носа сюда не показывай.

Кет остановился, как побитая собака, уткнулся взглядом в ковер, втянул голову в плечи.

— Что вам от меня надо?

— Предложи кого-нибудь на пост главного бухгалтера. Если не считаешь возможным передать дела кому-нибудь из наших чиновников, мы возьмем человека со стороны.

Этого еще недоставало. Тогда уж действительно придется подыскивать себе место, если посчастливится вернуться домой. Сейчас он впервые подумал, что не всем суждено погибнуть на войне, кое-кто вернется. Кет пошел в бухгалтерию, сел в кресло и попробовал собраться с мыслями.

Следовало бы подобрать такого заместителя, который вел бы бухгалтерию, но не разбирался в темных сторонах этого дела. Надо, чтобы он механически выполнял свои обязанности и не смыслил в существе. Если он и вовсе не будет знать бухгалтерского учета, тоже невелика беда. Пусть получится полнейшая неразбериха — они поймут, что Кет — незаменимый человек. Может быть, еще отзовут с фронта.

— Ну как, Миклош?

— Есть тут одна практикантка. Помогала мне составлять баланс. Очень толковая. Конечно, она еще молода. Но, думаю, подойдет.

— Кто она?

— Агнеш Чаплар.

— Чаплар? Эта блондиночка?

— Да?

— Сколько ей лет? — спросил Ремер.

— Двадцать — двадцать один…

Доктор взглянул на Татара. Тот поморщился. Такую девчонку делать главным бухгалтером! Но, подумав о другом, тут же решил, что это только к лучшему. Эта не станет совать нос в чужие дела. Пусть Чаплар будет главным бухгалтером. Госпоже Геренчер можно будет сбить спесь, вся контора запляшет под его дудку.

— Ну, каково ваше мнение о Чаплар, господин управляющий?

Татар от неожиданности так и застыл с открытым ртом. Господин управляющий? Не ошибся ли Ремер?

Нет. Доктор улыбался. Кет побледнел как смерть. Вот он, великий момент в жизни Дердя Татара. Татар сделал шаг вперед и схватил Ремера за руку.

— Спасибо… это для меня очень большая награда…

— Что ж, после утверждения выпьем по сему поводу, — улыбнулся доктор. — Итак, каково же ваше мнение, господин управляющий?

— Подойдет. Думаю, она вполне подойдет.

— Позовите ее.

— Сходи за ней, Миклошка, — обратился Татар к Кету, который стоял, прижавшись спиной к стене. — Я тем временем отыщу ее штатную карточку. Будьте добры, господин доктор, дайте мне из сейфа мобилизационный учетный лист.

Доктор Ремер неторопливо извлек из сейфа желтую папку, на которой огромными красными буквами значилось: «Секретно».

Татар быстро перелистал бумаги.

— Вот она. Родилась в 1922 году в Новых Замках. Что за черт, неужто она чешка? Нет. Отец из Будапешта. Мать тоже… нет, нет, мать оттуда.

— Эго не имеет значения, — махнул рукой Ремер. — Такие уж женщины. Наверное, захотелось поехать домой и рожать у матери.

— Образование среднее, закончила коммерческое училище, имеет аттестат, римско-католического вероисповедания. Родители — католики…

— Посмотрите, кто были ее дед и бабка. Отовсюду можно ждать неприятностей…

— Посмотрю, как же… — И Татар разбросал на кресле целую пачку брачных свидетельств и метрик.

— Разумеется, надо сделать так, чтобы и Карлсдорфер не возражал, — подумал вслух Ремер.

— Его превосходительство не станет возражать. Чаплар — единственная из служащих, кого он уважает за принесенные ему четыре флакона паркеровских чернил. Его превосходительство когда-нибудь помешается на коллекционировании чернил военного времени. Ну, вот наконец и бабушка с дедушкой. Оба католики.

— А кто у нее отец?

— Католик.

— Нет. По профессии?

— Слесарь.

— Ай-ай. Значит, пролетарии.

— Пролетарии.

Доктор задумался.

— Может быть, все обойдется, — рассуждал Татар.

— Ничего нельзя знать наперед. Эти пролетарии все до единого коммунисты.

— Я возьму нового главного бухгалтера на свое попечение, она не будет коммунисткой.

— Но вы, господин управляющий, все же позвоните в военное управление, пусть посмотрят, кто ее окружает.

Вернулся Кет вместе с Агнеш Чаплар.

Агнеш удивилась, что Ремер позвал только ее, без Гизи Кери. Но так, пожалуй, лучше, Гизи и без того сильно напугана.

Когда Кет и Агнеш проходили мимо госпожи Геренчер, та лишь взглянула на них и со злорадством улыбнулась.

«Бог свидетель, когда-нибудь я ее прикончу», — подумала Агнеш.

Кет распахнул створчатую дверь и пропустил ее вперед. Его нельзя было узнать.

С трепетом входя в кабинет, Агнеш споткнулась о край ковра. Третий год она работает на предприятии, и еще ни разу доктор не вызывал ее одну. Обычно она приходила сюда первого числа каждого нового месяца вместе с Паланкаи и Керн получать жалование. Ремер всегда выдавал его сам лично, приглашая к себе чиновников по старшинству. Сначала главного бухгалтера Кета, потом госпожу Геренчер и Татара, а за ними трех бухгалтеров, затем их, практикантов и, наконец, уборщицу Варгане. К Карлсдорферу же доктор сам заходил вручать деньги. Ремер так медленно отсчитывал получку, будто отрывал от сердца каждый филлер; расписавшись в ведомости, все обязаны были поблагодарить за деньги. Хорошо еще, что не требовали руку целовать. Эта раздача жалования была до того противна, что Агнеш порой хотелось отказаться от денег, только бы не заходить к доктору.