Еремей Парнов - Собрание сочинений: В 10 т. Т. 10: Атлас Гурагона; Бронзовая улыбка; Корона Гималаев

— Утром убили, — сообщил сторож. — Приходили воду из бассейна лакать.

Вишну спал и не мог защитить прекраснейших из детей своих.

Уже в Москве я узнал из книг, что базальтовый колосс изваян в VI–VII веках.

Циклопической лестницей устремился Непал с заболоченных жарких низин тераев к разреженным высотам, где сверкают под жестоким солнцем вечные льды. Путь в горы — это беспримерное восхождение от тропических джунглей к арктическим пустыням. Пролеты высочайшей из лестниц мира. Каменные ступени ее были свидетелями переселений народов, смешения языков и религий, расцвета и заката цивилизаций. Здесь пересекались караванные тропы, здесь с незапамятных времен мудрецы и поэты искали вечные истины. В Непале, в садах Лумбини, родился Гаутама, учение которого распространилось потом по всей Азии. На берегу непальской реки Гандак поэт Вальмики творил бессмертную «Рамаяну». В пещере «Коровья морда», откуда берет начало священная Ганга, отшельник Капила проповедовал четыре «высокие истины» Гаутамы, несущие живым существам избавление от страданий. По тропам Непала прошли чтимые в Гималаях Падмасамбава, Адиша и Милайрапа.

С той поистине легендарной поры в Непале высоко чтут звания философа и поэта. Многие непальские короли обогатили культуру своей страны нравоучительными трактатами, песнями, изящными стихами. Тонким лирическим поэтом был покойный ныне король Махендра. Его стихи неоднократно переводились в нашей стране и хорошо знакомы всем любителям непальского искусства. Таким образом, принадлежность к литературному миру во многом облегчила мне постижение уникальной гималайской страны. Традиционное уважение непальцев к писательскому ремеслу явилось магическим сезамом, открывшим передо мной такие двери, в которые я и не надеялся достучаться.

Я никогда не забуду теплый прием, который был оказан моему другу писателю Мариану Ткачеву и мне в Королевской академии. Вот краткий перечень присутствовавших на приеме лиц. Я выписал его из газеты «Райзинг Непал», давшей полный отчет о встрече: канцлер академии Сурья Бикрам Тивали, видный историк и языковед; вице-канцлер Банщел, известный художник и искусствовед; Бахадур Малла, поэт, писатель, драматург; Ашар Читракар, скульптор; Мохан Койрам, поэт, новеллист; Чандар Прасад Горкали, ученый-биолог; Индранатх Бхаттарай Даршаначарья, философ; Сатья Мохан Джоши, писатель, поэт, секретарь Академии; Таулси Дивас, поэт, прозаик. Потом я узнал, что это был полный состав академии, состоящей, по традиции, из девяти членов.

В университете я познакомился с видным непальским дипломатом Бал Чандра Шармой, представлявшим свою страну в ЮНЕСКО, не раз занимавшим министерские посты. Мы беседовали с ним о духе Непала. Мысли, высказанные господином Шармой, я поспешил записать сразу же по возвращении в гостиницу. Когда же впоследствии в «Курьере» была опубликована статья моего собеседника «Чарующий пейзаж Непала», я вновь мысленно вернулся к нашей встрече.

— Гостеприимство, оптимизм, терпимость, взаимопонимание, творческий дух, способность довольствоваться малым, — считает Бал Чандра Шарма, — все это неотъемлемые черты непальского характера, и именно благодаря им, не говоря уже о благоприятном географическом положении страны, Непал стал идеальным «местом встреч» разных культур и направлений мысли. Плодородная долина Катманду не знала тех бед и несчастий, которые обрушивались на соседние страны. Поэтому мыслители и художники находили здесь радушный прием.

В известной мере можно согласиться с тем, что Непал представляет собой уникальное явление в мировой истории. Непальцы, в частности, не знали опустошительных религиозных войн. На языке непали, равно как и на древнем неварском, не существует даже такого понятия. В долине Катманду относительно мирно уживались самые разные секты и философские учения. По подсчетам историков, общее количество убитых в битвах, которые вели непальские княжества, не превышало тысячи человек. Разумеется, кроме междоусобиц, история страны знала такие набеги, когда истреблялись целые селения, сжигались мирные города. Но недаром возвышаются ступы, воздвигнутые индийским царем Ашокой еще в III веке до н. э.!

Миролюбие неваров, населявших долину Катманду, приводило в изумление европейских путешественников. Дезидери, один из немногих счастливцев, побывавших в Непале в XVIII–XIX веках, оставил нам прелюбопытное описание неварских баталий: «То ли из сострадания ко всем живым существам, то ли из трусости, они ведут себя на войне крайне смешным и невероятным образом. Когда встречаются две армии, они начинают поносить друг друга всякими словами. После нескольких выстрелов, если никто не ранен, войско, подвергшееся нападению, возвращается в крепость, которых здесь много… Однако если кто-либо убит или ранен, пострадавшая армия просит мира и посылает к противнику растрепанную полураздетую женщину, которая плачет, бьет себя в грудь, просит пощады и умоляет прекратить резню и кровопролитие. После этого армия-победительница диктует условия побежденным, и война заканчивается».

Так и видится в этих словах пренебрежительная усмешка. Ценности, взращенные в долине Катманду, нелепо взвешивать на весах, где гирями служат пушечные ядра. Учение Гаутамы и антивоенные эдикты Ашоки, словно легирующие добавки, растворились в расплаве культур, языков, религий и рас. Они придали блеск и твердость сплаву — уникальному творению Гималаев, которое с честью может выдержать сравнение с любой из великих цивилизаций Земли.

Свободолюбие и гордость непальцев проявлялись не в междоусобицах. Когда дело касалось независимости родины, права непальцев на собственный образ жизни, они умели постоять за себя. Достаточно сказать, что Великобритании так и не удалось установить в Непале колониальный режим.

— В этом нет ничего парадоксального, — объяснил Б. Ч. Шарма. — Мы по праву гордимся тем, что наша многовековая история — это история свободного и независимого государства. Непал никогда не был колонией. Неприсоединение, неприятие любых форм расизма, колониализма и эксплуатации, мирное сосуществование и дружба со всеми, кто предлагает нам дружбу, — таковы наши руководящие принципы.

Эти принципы во многом определяют и современную внешнюю политику гималайской страны, которая считалась «мировой загадкой», «государством-отшельником» хотя бы по той причине, что просто-напросто не пропускала иностранцев через границу.

В исторически короткие сроки непальцам удалось достигнуть заметных успехов в различных областях хозяйственной деятельности, но внешний облик затерянного среди гор, изолированного от мира королевства почти не изменился. Достаточно пройтись по узким улочкам Патана или Бхадгаона, где нечистоты выплескиваются прямо из окон и по каменным желобам стекают в застойную лужу на окраине, чтобы ощутить себя затерянным в средневековье. Разве не таковы были Париж времен мушкетеров, Москва при Василии Шуйском? Но приметы нови можно увидеть повсюду. В том же Патане устанавливаются новые электрические столбы, эксперты ЮНЕСКО руководят работами по реставрации дворцов и многоярусных пагод, а в небе со свистом проносятся реактивные лайнеры. Традиции и современность замыкаются здесь в кольце, подобно тому, как неразличимо переходят друг в друга следствия и причины в колесе санскары. Не случайно же эмблемой королевских авиалиний выбрана маска красного Бхайрава. Ужасный обликом охранитель пожирает ныне пространство и время на высоте нескольких тысяч метров, вполне соизмеримой, однако, с гималайской короной. Гималайские боги не протестовали. Все так же летел над площадью крылатый Гаруда — победитель змей, загадочно улыбался Вишну под балдахином девятиглавой кобры, покровитель знания Манджушри замахивался мечом на силы тьмы и невежества.