Еремей Парнов - Заговор против маршалов. Книга 2

Рихард, молодчина, был совершенно прав. Фюрер начал с Испании:

— Генералитет удивлен появлением русских боевых самолетов с такими высокими тактико-техническими данными. Это явилось неожиданностью.

— В известной мере,— осторожно возразил Гейд­рих.— Армейская разведка несколько недооценила потенциал противника.

— А ваша? — с тихой угрозой спросил Гитлер.

— Россия — закрытая страна.— Гейдрих защи­щался с обдуманным упорством.— Выполняя вашу волю, мой фюрер, и указания рейхслейтера Гесса, мы где только можно старались избегать соперничества с абвером. Если русские оказались хитрее и решитель­нее, чем предполагалось, то это не наша вина. Самоле­ты, которые они решили испытать на испанском поли­гоне, практически еще не поступали в войска. Яви­лось ли это полной неожиданностью после сенсацион­ных перелетов? После маневров в Смоленске и Киеве?.. Я вынужден ответить отрицательно,— торопливым, но четким движением он расстегнул портфель и положил на край стола черный пакет с фотоснимками.— Нам было поручено собрать неопровержимые доказательст­ва нарушения русскими нейтралитета. Невзирая на трудности, это нам удалось.

— Поздно,— пригнув голову, Гитлер заметался су­жающимися кругами.— Мы втянулись в преждевре­менный конфликт без достаточной материальной и по­литической подготовки.— Он остановился возле брон­зового глобуса.— Меди для гильз на две недели, целлю­лозы для производства взрывчатых веществ не более чем на месяц. Если не удастся организовать срочные по­ставки, мы окажемся в пиковом положении. Англия занимает выжидательно-недружественную позицию, союзнические отношения с Японией не оформлены... Нужны фантастические решения, Гейдрих. Поражаю­щие воображение броски и прорывы. Будем смотреть правде в глаза. СССР в один прекрасный день превра­тится в могучую силу и затопит Германию и Европу... Я дал Геббельсу указание пригасить накал пропаганды. Это означает, что на вас, Гейдрих, возлагается допол­нительная ответственность.

— Понимаю, мой фюрер, понимаю,— озадаченно протянул Гейдрих. Он обратил внимание, что газеты, как по команде, перестали обличать кремлевское руко­водство. О международном коммунизме упоминалось лишь в общих и довольно расплывчатых выражениях.

— Мне нужно четыре года для того, чтобы завер­шить полное обновление Германии. Я должен успеть, пока колосс не пробудится от медвежьей спячки.

— Мы внимательно следим за всем, что происходит в России,— Гейдрих решил, что настал подходящий момент ознакомить фюрера с планом операции, но свое­временно прикусил язык.

— Следите? Для этого у меня достаточно других ве­домств! От вас я жду действий.— Беседа с генералами, очевидно, далась Гитлеру нелегко, и он только-только начинал отходить от зажатости, чреватой опасной вспышкой.— Речь идет о нашей жизни и смерти. Сла­вянщина в сочетании с диктатурой пролетариата — самая опасная сила в мире. Вы только подумайте о людских резервах и богатых запасах сырья, которые находятся в распоряжении Сталина!

— Мы как раз обдумываем возможность одним ударом парализовать активность Красной Армии,— удачно вклинился Гейдрих.— Надеюсь, на достаточно продолжительный срок.

— Что вы предлагаете? — заинтересованно улыб­нулся Гитлер. Его одержимо заострившееся лицо обмяк­ло, взгляд затеплился расположением.

Гейдрих коротко, без ненужных подробностей, изло­жил основную идею.

— Вы с кем-нибудь это уже обсуждали? — фюрер ухватил с полуслова.

— Только в узком кругу.

— Я одобряю. Это действительно интересно... Но по­старайтесь провести всю операцию в строжайшей тайне.

— Так и задумано, мой фюрер, однако я не вижу возможности обойти абвер. Надеюсь, господин Кана­рис не откажет нам в небольшом одолжении?

— Обходитесь своими силами,— Гитлер упрямо нахмурился.— Их у вас предостаточно. Ни при каких обстоятельствах не вмешивайте армию.

— Понятно,— внутренне подобрался Гейдрих. Приказ есть приказ.

— Спасибо, милый Гейдрих, за действительно при­ятную новость. Я уверен, что все так и получится... Тухачевский — исключительно сильный и убежденный враг. Если удастся устранить даже его одного, я буду считать это крупной победой, но думаю, этим не огра­ничится.

— Я надеюсь, что мы выведем из строя по крайней мере пять-шесть высших офицеров... А когда валят дубы, неизбежно приходится делать просечки.

— Дуб растет медленно.

— На подготовку хорошего штабного офицера нуж­но по крайней мере семь-восемь лет.

— Время от времени ставьте меня в известность... У вас есть еще что-нибудь?

— Маленькая просьба, мой фюрер. Необходимо сог­ласие господина министра Нейрата на переговоры с че­хами. В качестве операции поддержки.

— Это я вам обещаю.

В связи с командировкой в Турцию председателя Центрального совета Осоавиахима Роберта Петровича Эйдемана Ежов заинтересовался скандальной историей с перелетом самолета «Крылья Советов».

Путаность изложения и невообразимые стилисти­ческие погрешности не позволяли с достаточной яс­ностью разобраться в документах. За что конкретно были наложены партийные взыскания на каждого из участников? И Эйдеман, и Алкснис получили тогда по строгому выговору, хотя совершенно очевидно, что руко­водитель Осоавиахима и начальник ВВС отвечали за различные участки. Поскольку решался вопрос о выезде Эйдемана, на беседу вызвали Алксниса, которому Ка­линин только что вручил правительственную награду за Первомай.

Алкснис дал письменное объяснение.

В 1929 г. Партколлегией ЦКК ВКП(б) (см. прото­кол М 100, п. 6 от 3. X. 1929) мне был объявлен стро­гий выговор как одному из руководителей перелета самолета «Крылья Советов» за недопустимо небреж­ный подбор участников перелета.

Это было связано с перегруженностью самолета и большим числом представителей прессы, чем намеча­лось. Пришлось снять одного, представителя ТАСС.

В карточке Эйдемана значилось то же самое: неб­режный подбор.

Ежов распорядился поднять документацию семилет­ней давности.

тов. Ворошилову — Председателю РВС Союза ССР

тов. Бубнову — Начальнику ПУ РККА

тов. Керженцеву — Агитпроп ЦК ВКП(б)

тов. Литвинову — Наркоминдел

Самолет АНТ-9, получивший название «Крылья Со­ветов», был сконструирован и построен ЦАГИ по ини­циативе Осоавиахима, Добролета и Совета по Граждан­ской Авиации, отпустивших необходимые суммы.

Полет в Европу должен был продемонстрировать как лучшее достижение техники, так и заинтересо­ванность, прежде всего Дерулюфт, в проникновении на европейский рынок.

Дальность дистанции Москва — Берлин без посадки потребовала увеличить запас горючего на 850 кг и, следовательно, уменьшить груз, взяв вместо 9—7 пас­сажиров (2 летчика)...