Нафтула Халфин - Победные трубы Майванда. Историческое повествование

— Я с вами совершенно согласен, сэр. Бесспорно, уничтожение англо-индийских войск под Майвандом и назревающая угроза Кандагару подрывают военную репутацию Британской империи. Уже давно распространено мнение, и не только среди туземцев Индии, что Афганистан — несчастливая страна для нашего оружия и что мы не гарантированы от дальнейших неудач, пока остаемся за теми горными проходами…

Ворвавшийся ветерок пошевелил тяжелые портьеры, внес в комнату острый аромат и свежесть горного воздуха. Лайелл поежился — он был склонен к простудам, отвернулся от окна и, погладив усы, покосился на собеседника:

— Не намекаете ли вы, мой друг, на то, что я разделял точку зрения лорда Лоуренса, возражавшего против военных методов в отношениях с Кабулом? Не стану отрицать. Но я занял этот пост по предложению лорда Литтона и добросовестно выполнял его указания, хотя и не со всеми был согласен.

— Мне кажется, сэр, что и он в конце концов усомнился в целесообразности вторжения в Афганистан, но самолюбие заставляло его отступать лишь потихоньку.

— Не думаю. На него серьезно действовали только серьезные провалы. Восстание в Кабуле и гибель Каваньяри… Всеобщее возмущение в Афганистане… И Майванд на него бы подействовал. Но эмоциональную натуру лорда Литтона через какое-то время снова увлекали яркие, много сулящие, хотя и не всегда обоснованные проекты, и все шло по-старому. А потом не надо забывать, что в победоносных походах и в расширении сферы нашего господства был крайне заинтересован Лондон. Это и определило ход событий… Кстати, вот еще одно немаловажное сообщение. Ознакомьтесь, будьте добры, — и Лайелл протянул Дюранду только что сделанный для него перевод пренеприятной заметки, напечатанной в турецкой газете «Вакыт».

Там рассказывалось о тайной беседе, которую имели с султаном шесть представителей мусульман. Они заявили, «что неоднократные поражения английской армии в Афганистане произвели на мусульманский мир глубокое впечатление и возбудили надежду на скорое освобождение».

Нет, определенно следует удовлетвориться достигнутым и как можно быстрее, не останавливаясь ни перед чем, закрыть «афганский вопрос». Иначе повторятся в еще большем масштабе трагические события Первой войны. Кто-то сказал: «Афганистан — что улей с дикими пчелами. Пчел много, а меду мало!» Кто бы он ни был — это мудрец…

Секретарь по иностранным делам сел за письменный стол и принял деловой тон:

— Мы с вами заболтались, а время не терпит. Прошу вас набросать депешу в Кабул, чтобы там окончательно решили все дела с Абдуррахман-ханом и подготовились к скорейшему выводу наших войск. Я покажу ее вице-королю. Пусть хоть здесь наметится положительный результат, пока пресса не расшумелась о Майванде.

Лайелл довольно точно предвидел развитие событий. Реакция во всем мире на случившееся в Южном Афганистане это подтвердила.

Консервативная «Дейли Мейл» использовала майвандский разгром для нападок на новое правительство. Она усмотрела причины поражения в «робости либерального кабинета», отступающего из Афганистана. Газета «Стандард» меланхолически утешала читателей тем, что «на больших и гордых народах лежит грустная обязанность быть готовыми к внезапным катастрофам и спокойно их переносить». Уравновешенная «Таймс», кичившаяся своей «внепартийностью», призывала прежде всего «восстановить национальную военную честь» и лишь затем заняться урегулированием политических проблем.

«Второй раз за полтора года, — писал лондонский журнал „Сатердей Ревью“, — английские войска потерпели такое поражение, какому никогда еще не подвергались со времени уничтожения армии генерала Элфинстона на обратном пути из Кабула в 1841 году». Кандагарский разгром, можно было прочесть в журнале, напоминает «изандульскую катастрофу», которую англичане потерпели в войне 1879 года с зулусами в Южной Африке, «с той лишь разницей, что его последствия отзовутся чувствительнее и потребуют от Англии больших жертв для восстановления любой ценой ее глубоко подорванного военного престижа». Автор делал печальный вывод, что правительству, видимо, придется «очистить Кандагар».

Неприятные вещи приходилось читать британским властям — на Островах и в Индии, что и говорить! Впрочем, пока речь шла об откликах в Англии и вообще на Западе, это не вызывало особого беспокойства у Лайелла и его коллег. Но вот та же «Стандард» получила сообщение с Востока, из Бомбея… Оно гласило, что известие об уничтожении в Афганистане английской бригады породило «самое сильное возбуждение туземного населения во всей Ост-Индии». На местных базарах распространялись «всевозможные ужасные слухи». «Коротенькая телеграмма, содержащая описание сокрушительного поражения или, как в ней сказано, уничтожения британских войск, произвела потрясение во всей Индии, — продолжала газета. — В Газни дела уже осложняются, и несомненно, что майвандская неудача окажет огромное влияние на положение в Кабуле».

Вот чего следовало опасаться: падение военно-политического престижа Британской империи неминуемо усиливало надежды народов ее колониальных владений выйти из-под контроля англичан.

Ни Стюарт, ни Гриффин не были в восторге от полученного из Симлы предписания вице-короля срочно договориться с Абдуррахман-ханом о передаче ему власти в Кабуле. Оба они были крайне заинтересованы в том, чтобы поскорее выбраться из этой мышеловки, но генерал считал унизительным для авторитета Британской империи, чтобы ее представитель отправился на поклон к наглецу, предлагая ему королевство, а политическому агенту в Северном Афганистане (именно он должен был явиться этим представителем) отнюдь не улыбалась небезопасная поездка по афганским землям. Кроме того, Гриффин заключил пари с Мак-Грегором, поставив дорогой пенджабский кинжал против турецкого ятагана, что ему все же удастся заставить Абдуррахман-хана прибыть в Кабул, где и состоится их первая встреча.

Однако злосчастный Майванд спутал все расчеты. Затяжка с утверждением на престоле избранного англичанами кандидата была чревата опасными последствиями. Поэтому Гриффин решил не придавать значения проблемам престижа и воспользовался предложением Абдуррахман-хана о встрече в селении Зимма, расположенном к северу от столицы, на дороге, ведущей в Чарикар. Политического агента устраивало, что оно находилось всего в 16 милях от Кабула, а от британских укреплений в Шерпуре еще ближе — в 12 милях. Еще больше его устраивало, что между Шерпуром и Зиммой расположилась бригада генерала Гофа. И, наконец, совсем уж в хорошее расположение духа Гриффин пришел, когда командующий Северо-Афганским полевым отрядом буркнул: