Нафтула Халфин - Победные трубы Майванда. Историческое повествование

Робертс, Мак-Грегор и Дюранд сидели на походных стульях, допрашивая вытянувшихся в струнку кавалеристов. Отвечал, как правило, пожилой, по еще бравый совар, все лицо которого покрывала густейшая, черная с проседью растительность.

— Так ты вступил в полк еще при капитане Хокине? — пришел в умиление Робертс. Он считал себя знатоком истории англо-индийских войск.

— Так точно, джарнейль-саиб. Капитан Хокин набирал тогда в Лахоре 2-й полк Сикхской иррегулярной кавалерии… Это было в дни Мятежа. И я записался. Это уже потом нас переименовали в 12-й полк Бенгальской кавалерии…

— Знаю! Что же ты за два десятка лет не дослужился хотя бы до джемадара? Как тебя зовут?

— Фахрутдин, джарнейль-саиб. Был джемадаром. Шайтан попутал, и разжаловали.

— За что же? — поинтересовался Мак-Грегор.

— Так получилось, сэр, — повернулся к нему Фахрутдин. — Во время одной экспедиции против бунтовавших племен мой взвод сжег два селения…

— Это не в Хостской долине? — прервал говорившего командир отряда, но тут же сообразил, что в таком случае он знал бы этого джемадара и постарался бы избавить его от наказания.

— Нет, джарнейль-саиб. К северу от Пешавара.

— Все равно правильно поступил! — бросил генерал.

— И я так думаю, джарнейль-саиб. Но там сгорело слишком много женщин и детей. А потом сказали, что это были не те селения, какие следовало наказать. Вот и разжаловали…

— Чепуха! — снова буркнул Робертс. — Ты мне нравишься, Фахрутдин. Если отличишься теперь, я верну тебе джемадарский погон. А сейчас расскажи, что делается в Кабуле.

Кавалеристы сообщили, что после разгрома британской миссии в афганской столице все утихомирилось, хотя большого порядка нет. Эмира обвиняют в том, что он служит инглизи. Главного крикуна, джарнейля Мухаммад Джан-хана, Якуб-хан уволил в отставку, но тот не успокоился: не признает эмира и Гандамакского договора. Его поддерживает святой мулла Мушки Алам. Он призывает всюду бороться с неверными. А еще везде говорят о каком-то кефтане: мол, бежал в Герат, к брату Якуб-хана Аюб-хану, и идет оттуда с армией, чтобы свергнуть эмира и сражаться с инглизи…

— Ну а что за войска собраны под Кабулом? — продолжал расспросы Робертс.

— Хе! — презрительно выдохнул Фахрутдин. — Разве это войска? Сброд… Настоящих солдат с ружьями не наберется и трех батальонов. Остальные прибежали из соседних сел с палками, топорами.

— А кто ими командует, известно?

— Какой-то старик Нек Мухаммад-хан. Говорят, родственник эмира.

Афганский воин.

…6 октября 1879 года Робертс дал бой афганцам у селения Чарасиа.

Генерал внимательно изучал в бинокль позиции противника. Дорога, ведущая в столицу, углублялась в узкое ущелье, между двумя грядами невысоких холмов, одна из которых тянулась на значительное расстояние. На ее северной оконечности, пока еще неразличимый, находился Бала-Хиссар, резиденция эмиров. Силы Нек Мухаммад-хана генерал определил в 6–7 тысяч человек. Насколько можно было судить, регулярные войска с несколькими пушками расположились в центре, на флангах — народное ополчение, а над ним, на высотах, — гильзайские воины. Впрочем, их Робертс исключил из оперативных расчетов: недаром вождь местных гильзаев Бадшах-хан находился в его свите.

Избегая атаки в лоб, Робертс бросил против правого фланга афганцев пехотные части под командованием бригадного генерала Бэкера. В распоряжении Бэкера находились 72-й шотландский полк «горцев Сифорса», 5-й пенджабский, 5-й гуркхский и 23-й пионерный полки, подкрепленные восемью орудиями. Бэкер подал сигнал, и его пушки открыли беглый огонь. В чистейший, прозрачный воздух предгорий ворвались клубы черного порохового дыма. Шрапнель косила ряды афганских воинов, расположившихся на открытой местности. Когда в действие вступила английская пехота, они были вынуждены отступить.

Одновременно отряд майора Уайта в составе 92-го шотландского пехотного полка «горцев Гордона», двух эскадронов 5-го пенджабского кавалерийского полка и нескольких подразделений 23-го пионерного полка с пятью орудиями обошел левый фланг Нек Мухаммад-хана. На почти безоружных ополченцев обрушился град пуль и снарядов, заставив их покинуть позицию. Чтобы не попасть в кольцо, за ними отошли и подвергавшиеся непрерывному обстрелу воины, занимавшие центр. Афганцев не преследовали.

В неожиданно наступившей тишине далеко разносились победные звуки музыки шотландских полков — основной ударной силы Робертса. Оркестр «горцев Гордона» оглашал окрестности маршем 92-го полка «Мальчуганы гор». Волынщики 72-го полка старательно выводили тягучую мелодию «Голубые шотландские шапочки над Границей».

Лазутчики донесли, что Нек Мухаммад-хан понес очень большие потери и вряд ли сможет помешать англичанам вступить в Кабул.

Все сражение эмир Мухаммад Якуб-хан и его придворные наблюдали, стоя неподалеку от генерала Робертса. Литтл Бобе сидел на своем арабском скакуне в разумном отдалении от случайных снарядов. Не надо было обладать особыми военными талантами, чтобы понять: исход битвы регулярного, отлично подготовленного и оснащенного войска с толпой крестьян и ремесленников фактически был предрешен, а сама битва отнюдь не принадлежала к числу тех, коими следовало гордиться. Тем не менее, когда Кабульский полевой отряд после напряженного сражения овладел вражескими позициями, его командир, получив записку от полковника Мак-Грегора, обратился к эмиру:

— Ваше высочество, можете вместе с нами порадоваться блистательной победе над мятежниками…

Мухаммад Якуб-хан пробормотал что-то в ответ.

— …Мой начальник штаба, — продолжал генерал, — только что известил меня, что у нас убито и ранено 86 человек. Среди раненых — три офицера. О таких потерях стыдно доложить даже в Симлу, не то что в Лондон. А награда — Кабул!

— Каковы же потери афганцев? — спросил эмир. У него чуть не сорвалось с языка — «наших».

— Что-то около двух тысяч.

Генерал намеревался добавить, что противник унес всех убитых и раненых, но передумал и направился к штабной палатке. Там, за походным столом, заваленным картами и бумагами, восседал на раскладном стуле огромный рыжий Мак-Грегор. Мрачный от природы, он чувствовал себя обиженным Робертсом, считая, что тот должен был дать ему бригаду и позволить участвовать в бою. В этот момент, однако, полковник пребывал в радостном возбуждении.

— Поздравляю вас, сэр! Мы проложили путь к логову этих мерзавцев.

— Меня смущают лишь низкие потери.

— Афганские?

— Нет. Боюсь, что лондонские политиканы будут судить о значении операции по нашим жертвам. А их меньше сотни!