Андрей Караулов - Русский ад. На пути к преисподней

А кто, слушайте, там, в родной Вологде, хватится Альки? Мама с папой? Бабушка с дедушкой? Ну, хорошо, явятся они в милицию, напишут заявление. Допустим, им повезло, взяли у них бумагу, поступили по закону. А если девчонка с любовником в санаторий укатила? Или, например, рванула в Минск, в Белоруссию, где (мы же братья!) по-прежнему нет границ, единой базы данных… — вали из Минска куда хочешь, на все четыре стороны, молодым везде у нас дорога…

Исчезла, короче, гражданка России… значит, не повезло… Не она первая, не она последняя…

Принимая Алину на работу в агентство, Ева устроила ей экзамен — Алька должна была за полтора часа (и в присутствии Евы, разумеется) написать сочинение на любую историческую тему.

— О Ленине напишу, — заявила Алька.

— Валяй! — согласилась Ева.

— Я о нем читала, — похвасталась Алька.

— Иди на кухню и пиши…

Почерк у Альки был совсем детский. Сразу видно, что она в своей жизни писала мало и редко.

«Хорошо хоть в школе, овца, училась…» — подумала Ева.

Ровно через полтора часа Алька положила перед Евой стопку исписанных страниц.

«Когда родился В.И. Ленин, никто не знал, что он будет предводителем коммунистов, о котором помнят и в наши дни. Это был великий человек.

Ленин учился в школе, когда к нему приставали парни. Кончалось это разборкой на школьном дворе. Ленин не любил драться, но приходилось защищаться или защищать своих друзей.

Кроме школы Владимир Ильич ходил работать, так как в те времена нужны были деньги, чтобы хоть как-то прокормиться.

Прилавки в магазине были почти пусты, хлебопродукты давали по карточкам, и Владимир Ильич жил не как богатый гражданин, а как и все люди, которые его окружают.

Он бегал и раздавал листовки, ходил по улицам с огромной пачкой книг, подбегал к машинам и продавал им сигареты. Не знаю, как Владимир Ильич стал лидером, наверное он как-то проявил себя перед людьми.

Когда он взошел на «трон», то начал вести всех людей в будущее коммунистов. Ленин старался сделать так, чтобы на прилавках было побольше еды и чтобы было поменьше безработицы. Это ему, конечно, удалось, но ненадолго. Посевы в деревнях не всегда давали хорошие урожаи, иногда урожай просто гиб. Ленин очень любил детей. На парадах он брал ребенка и нес его на руках. Люди не возражали, что ихнего ребенка берет их предводитель. Когда началась Октябрьская революция, в стране началась паника. Владимир Ильич не мог удержать людей, приходилось успокаивать их силой. Всех парней старше 16 лет отправляли на войну. Некоторые люди боялись и прятались. Через некоторое время их приводили и приговаривали к расстрелу. Из-за революции в стране началась голодовка. Хлеб практически не привозили, воды нигде не было. Если и привозили, то давали кусок хлеба, да половину кружки с водой. Некоторые даже не могли дойти до машины с едой, так как охваченные голодом лежали на полу. Владимиру Ильичу Ленину было тяжело смотреть на все происходящее. Он не мог давать людям больше еды лишь потому, что немцы подходили все ближе и ближе к Кремлю. Они сжигали посевы, силой отбирали продовольствие у стариков и женщин, потом немцы расстреливали народ в деревне и сжигали ее. Ленин понимал, что немцы приближаются к Москве. Он посылал на войну все больше и больше людей, а сам сидел в охраняемом месте и ждал вестей.

Народ в стране взбунтовался и начал громить город. Ленин приказал солдатам успокоить людей. Солдаты не щадили ни женщин, ни детей и когда все немного затихло, Владимир Ильич захотел узнать о новостях в Москве и Московской области. Он выехал на своей машине вместе с охраной. Но он не долго ездил, ему устроили засаду революционеры. Ленина поймали и посадили за решетку. За решеткой Ленин читал книги при свече, на полях книги он писал молоком воззвание. Но революционеры узнали о его планах и отобрали книги. После нескольких дней советские войска дошли до того места, где находился Владимир Ильич Ленин. Они окружили революционеров и взяли их в плен. Ленин был свободен. В последний раз Ленин направил все свои войска на немецкую армию. В этом бою советская армия окончательно разбила вражескую армию. После этой победы в стране началась перестройка. Теперь Ленин был не враг народа, а друг. Стали привозить пищу, открыли новые заводы, и стали появляться новые постройки. Однажды вечером, как обычно он это делает, Ленин хотел сесть в свою машину, а потом поехать домой. Только Владимир Ильич открыл дверь машины, как тут раздался выстрел. Пуля настигла Владимира Ильича Ленина и попала в сонную артерию. Ленин помер. На месте выстрела оказалась только старушка, которая ничего не видела. Ее поймали и расстреляли.

После смерти Ленина поставили памятники, посвященные ему. Самого похоронили на Красной площади в мавзолее, где он лежит каждый день. Ленина тщательно охраняют, пускают в мавзолей только, чтобы посмотреть на него. Сейчас Ленин почти весь состоит из протеза. Когда на него падает свет, то кажется, что он светится изнутри. Надеюсь, что в будущем его похоронят, как человека. Как манекен там лежит, и все на него смотрят, он тоже человек, как и мы. Пусть же его похоронят, как подобает, а не как манекена».

«Все-таки она трогательная, — подумала Ева. — О мертвом протезе хлопочет…»

Алька снова (в который раз) заставила себя ждать, опоздала часа на полтора, если не больше.

Она долго снимала сапоги, шубу, плюхнулась в кресло и сразу, с разбега, стала ругать Сергея Иннокентьевича.

— Ненавижу мужиков с усами, но без бороды! Ощущение, будто у тебя п… во рту…

— Чай, кофе, кокаин? — предложила Ева.

— Ничего не хочу, — ухмыльнулась Алька.

Ева хотела от нее только одного — щенячьей преданности. А то ведь сбублит, не ровен час! А Альке осточертел недокоммунизм, понятное дело, ибо Сергей Иннокентьевич, да и другие товарищи-коммунисты, были заметно истощимы на выдумки!

Сергей Иннокентьевич все время заставлял Альку ходить перед ним в детских трусиках, гольфах и пионерском галстуке на голой груди, причем, битва за потенцию Сергея Иннокентьевича, которую Алька вела из вечера в вечер, была очень похожа на борьбу за выживание в экстремальных условиях!

Алька в гольфиках — это уже из серии «не страшно быть дедушкой, страшно спать с бабушкой…»

— Мы и не такое терпели… — доказывала Ева…

А Алька как глухонемая, честное слово:

— Вошь под кумачом! Сволочь зюгановская! Я «охотница», а не колдунья!

Она сидела в кресле, закинув нога на ногу: красивые ноги, красивые колготки в сеточку, но домашние тапочки портили картину; Алька привыкла бросаться людям в глаза, стиль такой, но в тапочках «а la fur» разве это возможно?

Алька достала сигарету и полезла за зажигалкой — Ева не выносила табачный дым, но Альке все можно!