Николай Шпанов - Повести об удачах великих неудачников

Папен задумался. Он представлял себе, что́ сейчас делается в одном из этих ремесленных кварталов. На широком дворе шум и суета. Несмотря на свежесть весеннего воздуха, люди покрыты обильным по́том. Их лица прозрачно-желты, глаза лихорадочно возбуждены. Обнаженные до пояса тела покрыты копотью и грязью. Люди склонились над земляной формой, в которую из ковша льется мечущая искры струя расплавленной бронзы. Согнувшись под тяжестью ковшей, они один за другим подходят к форме и льют в нее огненный металл.

Отливается последняя и самая большая часть порохового двигателя — цилиндр. Все мелочи уже готовы. Работы приближаются к завершению. Скоро кончится вся эта кутерьма с рабочими и мастерскими, и можно будет спокойно заняться сборкой аппарата, опытами над ним.

При этой мысли Папен возбужденно передернул плечами и постучал по столу:

— Эй, хозяин, коня!

Через несколько минут взнузданная лошадь стояла у крыльца. Папен вскочил в седло. Вздымая копытами клубы пыли, конь с места взял рысью.

Папен спешил в Париж. Он хотел застать последние работы литейщиков, чтобы самому присмотреть за ними. Ему так не терпелось поскорей попасть в мастерскую, что он даже не заглянул домой и, как был, в дорожном платье, со шпагой на боку, въехал во двор литейного заведения. В глаза сразу бросилось необычное оживление. Среди литейщиков Папен увидел многих подмастерьев, не имевших никакого отношения к этой мастерской. Никто не работал. Одни лежали, растянувшись на земле, другие разговаривали, собравшись в группы. Со всех сторон слышались крики и споры. Как только Папен появился в воротах, навстречу ему бросился хозяин. У него было испуганное лицо.

— Не ладится с отливкой? — недовольно спросил Папен вместо приветствия.

— Какая там отливка, сударь!

— Так в чем же дело, говорите!

— Ах, сударь, они… они…

Хозяин заикался, придумывая, что бы соврать. Видя, что от него ничего не добьешься, Папен соскочил с коня и подбежал к рабочим. Разговоры стихли, и отдельные кучки людей слились в толпу. Вперед вышел высокий худой старик в кожаном фартуке кузнеца.

Ученый и кузнец остановились друг против друга. Они были хорошо знакомы — не один день провели рядом в мастерской за изготовлением частей пороховой машины. Папен видел, что старик крайне взволнован и хочет что-то объяснить. Но работа у наковальни не научила кузнеца быстро складывать речи, ему нужно было собраться с мыслями. Не дав ему опомниться, Папен резко бросил:

— Кто вам позволил бросить работу? И зачем вы здесь собрались?

— Работа, ваша милость, нам не по нутру. Мы не хотим делать эту машину, пока нам…

Кузнец хотел объяснить, что им никто не платит за работу, что хозяева сами предложили рабочим объясниться с Папеном. Но, прежде чем кузнец успел сказать это, он увидел перед собой взбешенное лицо ученого, и голова его дернулась от удара Дени.

— Я заставлю вас работать, несчастные бунтовщики!.

— Ребята, бьют! — закричал кузнец, выхватывая из-за пояса молоток.

Толпа, как по сигналу, бросилась на Папена. Двое бежавших впереди упали на землю вслед за старым кузнецом, принявшим на себя первый удар. Ученый отступал к дому хозяина, в глубину двора. Ему оставалось пройти еще довольно большое расстояние, когда он увидел, что часть рабочих отделилась от толпы, намереваясь отрезать ему отступление. Мгновенно оценив положение, он выдернул шпагу, швырнул ее под ноги ближайшему из преследователей и со всех ног бросился к дому.

Благодаря неожиданности маневра Папен сразу получил преимущество в добрый десяток шагов. Он уже думал, что благополучно доберется до крыльца, когда вслед ему полетели камни и инструменты.

Молоток, брошенный чьей-то сильной и меткой рукой, со свистом проре́зал воздух. Получив удар между лопаток, Папен упал. У него хватило еще сил, чтобы, стиснув зубы, вползти на крыльцо. Но в тот самый момент, когда он уже уцепился за створку двери, она плотно закрылась: ее поспешно замкнул хозяин. По его мнению, это был самый верный способ раз и навсегда разделаться с назойливым заказчиком.

Хозяин литейной недаром был деятельным членом цеха, и недаром он участвовал в заговоре предпринимателей, натравивших рабочих на Папена. Он знал, что делает. Теперь он был уверен, что песенка Папена спета. Желая собственными глазами убедиться в том, как толпа рассвирепевших подмастерьев будет разделываться с Дени, хозяин прильнул к дверному окошечку, забранному толстой решеткой. Но, к своему удивлению и даже ужасу, вместо сцены расправы с ученым он увидел, что смятение охватило рабочих. В ворота литейного двора с обнаженными палашами ворвался отряд конной стражи. Рубя и давя подмастерьев, всадники оттеснили толпу в дальний угол двора.

После минутного колебания хозяин открыл дверь и втащил бесчувственного Папена в прихожую, а сам выскочил на двор, крича что было сил:

— Бейте, бейте бунтовщиков! Они хотели убить господина Папена. Если бы я его не спас, эти звери растерзали бы его.

Через час бунтовщики, связанные попарно и окруженные надежным конвоем, двигались к тюрьме. А хозяин, потчуя вином начальника стражи, бойко врал о том, как избавил Папена от смерти.

Прошло немало дней, прежде чем Папен оправился от полученных побоев. Первое, с чем он обратился к навестившему его Гюйгенсу, был вопрос: в каком положении находится постройка двигателя? К крайнему огорчению Папена, выяснилось, что с того дня, как он слег, дело не двинулось ни на шаг. Дени горячо упрекал своего друга, но Гюйгенс только беспечно смеялся:

— Не стоит думать о таких пустяках! Бунтовщики уже получили свое. Каждый из них сможет теперь на каторжных галерах понять, что работа над нашей машиной была приятным развлечением. Дайте только срок, я возьмусь за это дело. Хозяева мастерских на карачках приползут выпрашивать разрешение изготовить наш аппарат. Дайте мне только добраться до этого дела.

И действительно, вскоре была получена бумага от первого министра. Кольбер именем короля приказывал всем и каждому выполнять поручения академика Гюйгенса. Аппарат будет использован для устройства насосов в саду Версаля. Король пожелал разводить форель в версальских прудах, а для этого нужно поднять воду из Сены. Без мощных насосов, таких, каких еще не знали инженеры того времени, ничего не выйдет…

Сооружение насосов Кольбер поручил Гюйгенсу и Папену. Одновременно первый министр пересылал королевский указ о назначении Папена членом Королевской академии и о выплате новому академику из казны постоянного жалованья.

Такой оборот дела окрылил Папена.